Критика буржуазных медико-социологических концепций
Шрифт:
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Нирида.
— Все мы должны были испытать то же, что и Лира, страдать, когда она страдала. Программа была строгой, продуманной до мельчайших деталей. Когда Лира из-за болезни перестала есть, мы тоже перестали.
Я замечаю, как их выражения лиц меняются: холод и напряжение отражаются и у Нириды, и у Кириана, хотя у последнего взгляд становится особенно мрачным.
— Это ужасно, — шепчет она.
— Так и было. Не все… не все это выдержали.
— Я помню те дни, — говорит Кириан. — Помню, потому что тогда я тоже думал, что Лира умрет. Она
Я задерживаю дыхание, а когда убеждаюсь, что он закончил, продолжаю:
— Дело в том, что после этого Лира изредка посещала Рунтру, и мы воспользовались одной из таких поездок. Это произошло летом, в одном из загородных домов Рунтры. Наши шпионы собирали для себя информацию, которой не собирались делиться с нами. Эти данные были засекречены по степени их важности. Нас отправляли туда по очереди. Наша задача заключалась в том, чтобы собрать как можно больше ценной информации. Это могли быть любые тайны — от самых незначительных, за которые давали лишь один-два балла, до наиболее компрометирующих. Я провела там неделю и обнаружила множество этих мелких секретов, которые все кандидатки представили по возвращении: оттенок зеленого, который ей не нравился больше всего, — болотный; когда у нее были критические дни, она добавляла в чай две ложки сахара вместо одной; она забывала третий такт одной песни Львов, которую постоянно напевала…
— Черт, — бормочет Нирида, отставляя стакан в сторону и делая глоток прямо из бутылки. — Искать такие вещи должно быть сущим безумием…
Я киваю.
— Некоторые нашли более ценные секреты: Лира собиралась начать роман с одним из генералов Львов; она убила одного из своих самых верных посланников, чтобы защитить информацию; однажды она застала даму из двора за попыткой провести магический ритуал и сохранила это знание, чтобы потом ее шантажировать… Я превзошла всех. Всех до одной, потому что в те дни я узнала то, чего не знали даже шпионы.
— Что ей нравилось общество женщин, — догадывается Кириан.
Я снова киваю, наблюдая за его реакцией: за линией его губ, за тем, как он смотрит на меня, молча ожидая…
— Как? Как ты это выяснила? — спрашивает Нирида.
Я замолкаю, остаюсь неподвижной. Глядя на Кириана, понимаю, что он уже догадался о причине. Поэтому я делаю вдох, делаю еще один глоток и заканчиваю:
— Я понимаю, почему, несмотря на всё, Кириан был в нее влюблен, — признаюсь и бросаю на него быстрый взгляд, который надеюсь, он воспримет как извинение. — Я знала, какая она, меня этому учили, и я годами тренировалась, чтобы стать такой же. Но до встречи с ней я никогда бы не могла представить себе ту дремлющую силу, это магнетическое притяжение, ту власть, перед которой хотелось склониться…
Кириан почти не моргает. Его мысли остаются загадкой.
— Прости, — говорю я наконец. — Возможно, я не должна была говорить это здесь… сейчас…
— Всё в порядке, — отвечает он.
— Ты оказалась в ее постели? — хочет знать Нирида.
—
Она потирает глаза, словно пытаясь развеять пьяную дымку или понять, правильно ли она всё услышала.
— Она умела заставить тебя так себя чувствовать, — соглашается Кириан.
Несколько секунд мы просто смотрим друг на друга, и я не знаю, что сказать.
Он тоже молчит.
Нирида откинулась на спинку стула и тяжело вздохнула, разрывая сложный момент.
— Ну надо же… — пробормотала она, наклонив голову набок. — Это оказалось ещё хуже, чем я думала. После всего, что она тебе наговорила, после всех тех унижений, после того, что она…
— Достаточно, — прервал её Кириан, и в его голосе слышалась боль. Возможно, его ранил этот воспоминание. Или, может быть, он просто был… зол.
Я бы тоже была зла на его месте.
— Хочу, чтобы вы оба знали, — добавила она, переводя взгляд то на него, то на меня, — что у вас был просто отвратительный вкус, и я бы никогда не оказалась у неё под юбкой. Но, знаете, всё в жизни — опыт. Ваши последние решения намного лучше. Нет, не разумнее, конечно, но, безусловно, куда более эстетичные.
Она улыбнулась, едва заметно кивая в мою сторону.
— Это был комплимент? — усомнилась я, нахмурившись.
— А как же.
— Ну, а теперь, с вашего позволения, долг зовёт. — Нирида резко поднялась, вновь взяла бутылку в руку и, слегка пошатываясь, направилась к выходу. Прежде чем уйти, она слегка стукнула Кириана ботинком по ноге. — Не дай ей засиживаться допоздна. Завтра у нас с Одетт тренировка до заседания.
— Да, командир, — ответил он устало.
Мы наблюдали за тем, как она уходит, и когда остались вдвоём, мне показалось, что на плечи Кириана обрушился тот же груз, что и на меня.
Неожиданно он положил руку на мою, и я так удивилась, что даже не смогла скрыть своей реакции.
Кириан посмотрел на наши руки, словно этот жест стал неожиданным и для него самого. Как будто это я коснулась его, а не наоборот.
Его глаза на мгновение отразили тревогу, такую же, что охватила меня.
— Спасибо, что рассказала, — сказал он, с трудом улыбнувшись.
Я сглотнула.
— Прости… — выдохнула я быстро, сбивчиво. — Прости за всё… за многое.
— Тебе не за что извиняться.
— Нет! — я почти выкрикнула и отдёрнула руку, отстраняясь. — Не говори так. Конечно, есть. Я сделала столько ужасных вещей. За всё я не смогу извиниться никогда, но могу начать хотя бы с того, что касается тебя… — Я глубоко вдохнула. — Прости, что убила Лиру. Прости, что выдавала себя за неё. Прости за ложь.
Кириан думал, что простил меня за это. Но это была неправда. Даже прощения я у него не просила.
— Лира не заслуживала смерти, — сказал он, и произнесённое вслух признание словно разбило его изнутри. Меня тоже. — Но она не была хорошим человеком, Одетт, и я не думаю, что она когда-либо смогла бы искупить свои поступки. Раньше я верил, что сможет. Хотел верить всем сердцем, потому что мне нужна была королева для Земли Волков. Но ей никогда не быть таковой. А вот тебе — да.
Для него это было утешением. Хоть каким-то. Но для меня — нет.