Критика буржуазных медико-социологических концепций
Шрифт:
Мы идём через лагерь, где уже кипит работа: отряды отправляются на поддерживающие миссии, солдаты возвращаются после перехода через границу, изгнанники, эрениты из разных уголков Свободных Земель собираются, чтобы сражаться с нами…
— Есть новости от Морганы?
Нирида качает головой.
— Ничего нового. Прибыли посланцы с известиями о восстаниях, некоторые такие мелкие, что не продержатся до нашего подхода, но мы отправили войска к самым многообещающим, чтобы они устраивали беспорядки, пока не начнётся настоящая война.
— Разве это не странно? Что не назначили нового
— Это вопрос силы. Они не хотят показать свою слабость.
Мы продолжаем спускаться в укромный уголок, где нас не потревожат. Здесь Нирида продолжает рассказывать мне последние новости, пока не появляется Одетт.
После этого она превращается в бескомпромиссную воительницу, какую я когда-то видела, тренирующую свои войска: грубая, с мрачными словами и без капли жалости. Я не вмешиваюсь. Лежу на солнце, наблюдаю, как Нирида раздаёт Одетт удары, а та отвечает всё более изощрёнными оскорблениями.
Я не осмеливаюсь заговорить не после того, как Нирида вчера пригласила меня присоединиться к ним.
В течение утра прибывает целая свита: королевские стражи Сулеги и служащие, которые спешат опередить королеву Друзиллу.
— Не так! — рычит Нирида. Она поправляет стойку Одетт, держа в руке настоящий меч, а не тренировочный. — Ноги должны быть выровнены. — Она наносит лёгкий удар по лодыжке. — Вот так.
— Если я так встану, потеряю равновесие, — протестует Одетт, пытаясь вернуться к той технике, которая ей привычна.
— У тебя самые глупые привычки. Кто тебя учил так сражаться? Что это за чёртовы техники?
— Эти чёртовы техники могут тебя убить.
Нирида хохочет, звучит это резко и слегка хрипло.
— Если бы ты меня застала врасплох, используя грязные приёмы воришки, возможно, да, — отвечает она. — Ещё раз. Тренируйся в первой позиции, потом переходи ко второй, потом к третьей. И так далее.
Одетт что-то бурчит, но подчиняется.
Что бы Нирида ни говорила, очевидно, что она хорошо подготовлена. Возможно, последние недели без тренировок сказались, но тело её явно закалено в боях с опытными воителями.
Она владеет оружием, у неё есть выносливость и дисциплина.
— Когда Друзилла примет тебя на аудиенцию, — говорит Нирида, обходя её, — ты должна убедить её, что поддержка, поддержка Эреи — единственный путь.
— Точно так же, как я убедила Эльбу? — отвечает она, тяжело дыша.
— Ещё раз. Шесть повторений, — приказывает Нирида. — Да так же, как ты убедила Эльбу, но на этот раз тебе не придётся убеждать немного зажатого, но разумного генерала. Тебе предстоит убедить женщину, которая потеряла своих детей, своего наследника, и теперь правит одна. Она старше, и давно не показывалась. Мои шпионы говорят, что во дворце Сулеги больше не проводят праздников, банкетов, ритуалов… Она устала, и не поддастся так легко.
Одетт выполняет повторение за повторением, с луной из стали в руках, поднятой высоко. Я замечаю, как её ноги подкашиваются, как стопы изгибаются и тянут её в другую позу, но она сопротивляется.
— Я знаю, как бы поступила Лира, — говорит она, почти не имея сил, сгибаясь и опираясь руками на колени.
— От третьей
Одетт ворчит и готовится.
— Честно говоря, — продолжает командир, когда Одетт начинает, — я не думаю, что ты понимаешь, что бы сделала Лира. Она была трусливой, слишком боялась за свою жизнь, чтобы задумываться, на той ли она стороне, правильно ли поступает, задаваясь вопросами, которые выходили за пределы верности и честности. Если бы Лира была здесь, она бы не тренировалась. Скорее всего, она бы думала, как попросить убежище у Друзиллы, чтобы избавиться от нас.
Я замечаю, что солнце начало скрываться за тёмными облаками, и свет пропадает почти мгновенно. Я немного поднимаюсь, когда тёплый свет солнца перестаёт согревать холодный вечер.
— Я знаю, что мне нужно делать, — находит силы ответить Одетт, прерывая дыхание.
— Долгосрочная цель — укрепиться, чтобы вернуть север. Нам нужна вся Земля Волков на нашей стороне, и для этого нужно выиграть войну в Эреи. Нам нужен Сулеги для этого, а затем нам понадобятся Нума и Илун, — объясняет Нирида.
— Умираю от желания снова участвовать в одной войне за другой, — отвечает Одетт с сарказмом.
Нирида улыбается, но в её выражении нет ни капли юмора, только горечь.
— Ты умеешь отжиматься? — провоцирует она. — Или этого тебе тоже не научили?
Одетт бурчит что-то, что звучит как «ведьма», и бросается на землю.
— Никто не хочет идти на войну, но она нам нужна, чтобы стать свободными.
Одетт не отвечает. Сначала мне кажется, что она молчит, потому что слишком занята борьбой за дыхание. Когда она заканчивает и поворачивается к небу, из которого вот-вот польётся дождь, я замечаю сомнение в её зелёных глазах, цвета глубоких лесов по ту сторону стены. Но на этот раз она молчит, не говоря ни о Лире, ни о войне, ни о Друсиле.
— Поехали. Ты сдала. Ещё десять, — приказывает командир.
И она выполняет.
Иратчо
Лира не спала несколько дней.
Каждый раз, когда она закрывала глаза, что-то снова и снова будило её. То внезапный порыв ветра, то какой-то предмет с шумом падает на пол. Иногда ей даже казалось, что где-то вдали раздаётся смех, от которого кровь в жилах стынет.
Она начала подозревать, что дом в Рунтре проклят. Однако, не решаясь произнести это вслух, попросила перевезти её в другое место. Но и там странности продолжались. Оказалось, дело было вовсе не в доме.
И уж точно не в ней самой — конечно же, нет. Просто один, самых упрямых духов-озорников Иратчо, решил поиграть с «похищенной принцессой». Иратчо не причиняют реального вреда, но их упорство в проделках способно свести с ума. Некоторые из их жертв теряли рассудок и даже жизнь.
Лира до самоубийства ещё не дошла, но Иратчо явно не давал ей покоя. Он заметил, что Лира живёт в роскоши, оплаченной страданиями других, и решил устроить ей своеобразный «суд». Платья становились настолько маленькими, что едва налезали, у туфель вдруг пропадали каблуки, а вещи сами собой перемещались по дому.