Кривизна Земли
Шрифт:
– Воздушные корни, сказал Жак. – Они врастают в землю и становятся настоящими корнями. Дерево растет вширь, так оно движется. Превратится в рощу, лет через сто.
Вадиму симпатичен грациозный, красивый в движениях парижанин. Фанфан – Тюльпан старого кино. Вадя недружелюбен к рослой, громогласной Жиннет. Лицо крупное, дебелое, глаза навыкате и близко к переносице, вечно настороже. От нее ждут чего-то, она оправдывает, часто срываясь на гнев и крик.
Солнце садится за реку, красная дорога легла меж берегов. Скоро разольется по небу кроткий зеленый свет и упадет
– Пигмеи прячутся в лесу и наблюдают, – говорит Люк. – Они придут.
Древесный и лиственный век аборигенов. Стены домов: решетки из неровных веток, затканные древесной корой. Хижины без окон. Подобие травяных циновок. Выдолбленные в пнях ступки для зерна. Лук и стрелы с костяными наконечниками. Пришли низкорослые мужчина и женщина в набедренных повязках. Жиннет закричала:
– Разрешите представить вождя Улилу и первую леди, – захохотала. Люк встал, смеясь, за их спинами. Улилу ниже груди коренастого Люка. Жак сложил пальцы квадратом и посмотрел, будто в видоискатель камеры. Подошли угрюмые недобрые мужчины и женщины с набеленными лицами и голые дети.
Испанцы называют пигмеев негрито, маленькие негры.
Утром тихо в деревне. Пигмеи запрудили ручей вверх и вниз по течению, ради нескольких крупных рыбин. Пытаются подцепить рыбу остро заточенными палками, примитивной острогой. Мутная вода прибывает, разрушая глиняную плотину. Вадим наблюдал. Вошел по пояс в воду и выбросил несколько рыбин на траву. Они бились о землю, с каждым рывком приближаясь к воде. Улилу подошел и благодарил. Он немного говорит по-английски.
Люк достал из рюкзака бутылки дешевого рома для мужчин и женщин негрито.
– Сегодня в кадре: дикие пигмеи пожирают белых людей. Жак с камерой встанет у кромки леса. Вы двое бежите на камеру, спасаясь. Изобразите ужас.
– Это не наши игры, сказал Вадим. – Люк ударил кулаком в живот. Вадим покатился по утоптанной красноватой земле, стонал и не мог выдохнуть. Закричала Тина.
– Мы вынудили двух европейских девок снять под камеру минет ослу. Справимся и с вами. – Жиннет в привычном ей бешенстве.
– Что сказал осел, – подумал Вадим, еще не впустив в сознание всего происшедшего.
– Я полон сочувствия, – говорит осторожный Жак. – Мы связаны одним канатом. Закон запрещает общаться с негрито, посещать их. Пигмеев полагают оставить в их собственной хронологии и первобытности. Эволюция без вмешательства извне, научный эксперимент. Я дал бы им спички и пластиковые ведра.
– В аэропорту вы подписали Декларацию – запрет на общение с пигмеями. По здешним законам тянет на полгода тюрьмы и штраф, – непреклонна Жиннет. Подошла и надорвала одежду русских:
– Вы долго скитались и должны выглядеть обезумевшими в джунглях.
Первый дубль неудачен, пигмеи испугались красного глаза включенной камеры. Жак заклеил скотчем. Во втором дубле негрито без труда догнали Вадима и Тину. По сценарию жертвы падают и аборигены набрасываются, но они боялись прикоснуться к белокожим.
– Снимай бегущую толпу, вопли озвучим
Наконец, убийство пришельцев. Вадима и Тину связали у костра. Улилу грозит большим ножом, который видит впервые, и заносит нож над пленными. Пигмеи приняли погоню как странный обряд белых, терзают «человечину». Они поедают попавшего в силок теленка косули.
Каннибализма на островах никогда не было.
Французы ушли под утро, оставив конверт с восьмьюстами рупиями: двадцать долларов. Глупая, из совка, стеснительность – не оговаривать цену труда, «там/потом договоримся», «сколько дадите». Вадим клял себя… Рисунок от руки, стрелка по течению реки вдоль берега на юг. «Вершина горы Диглипур остается справа. Держитесь. Жак».
Второе утро разгоралось, обещая деревне зной. Мужчины, женщины и дети спали, очередной ром свалил негрито. Улилу, сторож своего племени, подошел.
– Ты дал нам рыбу. Вождь показал семь пальцев, столько рыб. Вадим заметил, как пропорционально сложен маленький человек. В лице пигмея малазийские черты преобладают над негроидными. Возможно, пигмеи древнейшие люди Земли. На Андаманах их осталось пятьсот.
– Я отведу вас к богу.
Вадим глянул испуганно.
– Где бог? – Улилу неопределенно машет рукой.
– Близко.
Вадим вытряхнул из рюкзака нацарапанную спешной рукой карту Жака. Смех как крик зеленой птицы с острым фазаньим хвостом – пигмей узнал ручей. Свою стоянку, большую реку и гору Диглипур.
– Здесь бог. Черный палец уперся в Диглипур.
Он проведет нас часть пути, – прикинул Вадим. Тина испугана: жертвуют ли богам?
Андаманские джунгли не опасны. Большой нож, оставленный Люком, пигмей отдал Вадиму. Тот нагружен двумя рюкзаками, своим и Тины. Она шла налегке, скрывая страх. На возвышенности леса поредели. Врагом стало солнце. Оно заняло полнеба и пекло. В рюкзаке бутылка воды, запасенной из ручья. Тина отмерила, сколько выпьет каждый. Пигмей понял и отказался. На земле показались черные языки вулканической лавы. Деревья и кусты исчезли. Лава заполнила все вокруг, мертвая, шероховатая, замысловато застывшая. Поодаль стоят пустынные острые скалы, как сестры. Пигмеи не знают обуви, Улилу идет по остро застывшей лаве. Видно, он часто бывал здесь. На горном обрыве синие, зеленые и красные слои изверженных и выгоревших земных пород.
Достигли ветреной вершины. Серый налет покрывает здесь лаву. Вадим принял его за тонкий мох. Под ладонью обгоревший, может быть тысячу лет назад, камень. Дальше только коричневый вулканический песок. Вождь зачерпнул горсть земли.
– Дай руку! – Вадим вскрикнул от неожиданности и отстранился: горячий песок. Улилу воткнул в песок дротик. Через время он затлел. (Горящий библейский посох?). Из земных трещин поднялся белый водяной пар. На вершине вулкана под пальмовой крышей деревянный сруб нетесаных бревен. Вадим наклонился над неглубоким колодцем и увидел магму. Ярко-жёлтая, она шевелилась, чуть заметно перетекая. Вадим почувствовал прикосновение высших тайн. Исчезли обиды, остаться бы здесь навечно, слыша гул из жерла вулкана.