Кровь и почва русской истории
Шрифт:
Русский взгляд на мир изменился – окончательно и бесповоротно. Изменился и взгляд Запада на Россию: в его перспективе Россия не столько приближается к Западу, сколько удаляется от него. Звучит парадоксально, но это так. «Медовый месяц» между Западом и Россией завершился к концу 1990-х гг. «Конфликт в Косово в 1999 г. показал, что Россия внешнеполитически рассматривается как недо-Европа, или пара-Европа, причем этот взгляд доминирует, явно или неявно, с обеих сторон – и России, и Европы. В известном смысле СССР был в гораздо большей степени европейской страной (чем современная Россия. – В.С.)»[349].
Советская военная и индустриальная мощь вызывала не только страх, но и уважение; советские наука и техника были одними
Трудно отрицать, что поведение России в немалой степени провоцирует настороженность Запада. Однако если русские относятся к Западу значительно лучше, чем в советское время, то почему он не изменил своего отношения к ним? Вероятно, западное общество испытывает глубокую спонтанно-подсознательную потребность в негативизации своего альтер эго, своего конституирующего Другого - России. В этом смысле она обречена восприниматься Западом свысока, с позиции презумпции собственного превосходства над «восточными варварами».
Итог прожитой нами постсоветской истории следующий. В западном геополитическом коде Россия вновь возвращается на свое традиционное место – страны на Востоке и части Востока, несущей потенциальную угрозу Западу. Это такое же константное восприятие Запада Россией, как и константы русского восприятия Запада. И «выломаться» из этих констант, изменить западный взгляд на Россию удалось только Советскому Союзу.
О практической значимости научного анализа
Сверхзадачей главы может показаться последовательное проведение мысли, что история отношений России и Запада суть история глубокого трагического недоразумения. Русские были склонны считать себя и свою страну частью Запада, а им в этом отказывалось - по причине взаимного непонимания и потому, что русские не прилагали достаточно усилий (или же им мешали обстоятельства), дабы встать на рельсы западного развития.
Хорошо понятно настойчивое русское стремление рассматривать отечественное общество в европейской перспективе - как родственное Западу (другая Европа) и стремящееся по-своему, на русский лад реализовать западные модели. Этот взгляд, за которым стоит длительная и мощная культурная традиция и вердикт массового мнения, питается расовым и религиозным родством русских и Запада (европеоиды и христиане), интенсивным и масштабным влиянием (значительно более интенсивным и масштабным, чем любые другие внешние влияния) Запада на русскую историю и все сферы отечественной жизни.
Однако вопросы цивилизационной идентичности не решаются экспертными оценками, академическими резюме и политическими декларациями. Желание русских видеть в России другую Европу слишком слабое основание для того, чтобы Запад счел Россию таковой. И дело не в пресловутом «ценностном разрыве» и незападном характере современных отечественных социополитических и экономических практик. Даже если они изменятся в западном направлении, Россия все равно останется для
Исторически Запад не считал Россию часть самое себя и приложил колоссальные усилия для ее культурного, ментального и политического отграничения. На Востоке Россию тоже никогда не считали своей, видели в ней эмиссара Запада – образ, который русские усиленно культивировали, усугубляя свое обособление от Востока. Решающую роль в кристаллизации России как самостоятельной цивилизационной сущности сыграло ее отталкивание Западом и ее отталкивание Востока.
Тем не менее Россия в любом случае гораздо ближе к Западу, чем к Востоку. Даже по самым строгим и нелицеприятным меркам с Европой мы родственники, в то время как с Востоком лишь соседи. Вот русские и живут в состоянии фундаментального противоречия: считая себя Европой, они наталкиваются на нарастающее нежелание Запада признать это, самоочевидное для нас, обстоятельство.
Старые ментальные барьеры и новые предрассудки не могут пасть и разрушиться лишь потому, что изменится Россия - Другой Запада. В гораздо большей степени их искоренение требуют работы по изменению Мы европейцев, открытию ими своего сознания, формированию готовности сделать чужого своим. Но готов ли к этому Запад? Нужна ли ему Россия как часть себя?
Ирония истории в том, что, вне зависимости от того, когда и как Запад ответит на эти вопросы (если ответит на них вообще), они, чем дальше, тем заметнее теряют важность для России. Хотя в культурном смысле, как образец потребительских моделей и жизненных стилей Запад, безусловно, останется для России вне конкуренции, мы переживаем тот переломный исторический момент, когда в перспективе нескольких десятилетий главный экономический, военный, территориальный и демографический (что качественно ново для русской истории) вызов России будет исходить с Востока. Не вдаваясь в развернутое обоснование этого утверждения[350], отмечу, что Восток уже был нашим конституирующим Другим. Вероятно, нам предстоит очередной разворот вектора отечественной истории, что будет иметь поистине тектонические последствия для России, но не только для нее. Если у истории есть провиденциальный смысл, то в этом случае он становится видимым: солнце рождается на Востоке, на Западе оно умирает.
Раздел III. На развалинах III Рима