Кровь и слёзы Звёздного города

Дало Лайа

– Значит, не удивитесь, если я вам скажу, что у нас сработала привязка, друг на друга, ещё в раннем возрасте.

Да, именно о таких последствиях упоминали авторы научных трактатов – привязка была неизбежна, если не разделить близнецов.

– Наше сродство было столь полным и всеобъемлющим, что чаще всего нам не требовались слова, не нужно было даже пытаться прочесть мысли – мы и так знали, о чём думает каждый из нас. Отец всё видел, но не препятствовал, и до недавних пор я не могла понять почему. Почему он не стал нам мешать? Почему не разделил? Почему не остановил, когда наше увлечение друг другом зашло слишком далеко, и мы переступили и последнюю грань? Мы же вообще не задумывались о последствиях, жили в своём собственном

мире, не замечая никого и ничего. А потом отца отстранили от дел, и он ушёл в Саймалир, в добровольное изгнание. Ну а мы с братом остались на попечении матери, которая до этого не очень-то принимала участие в нашей жизни, занятая скорее баллами и светскими раутами в Элисвиэле. С отставкой отца, беззаботному существованию разом пришёл конец, на маму обрушилась вся грязь сплетен и домыслов, а потому неудивительно, что она забрала нас с братом обратно в Город Древа, где мы провели, пожалуй, самые счастливые годы нашей жизни. Мама из Кайзенов, в Амиравиэле она мало с кем была знакома, так что всё своё время тратила на то, чтобы упрочить положение нашей семьи и вернуть себе любовь высокого общества. Занятая собой и воплощением своих амбиций, она совершенно не интересовалась нами с братом, что нас, как вы понимаете, вполне устраивало. Долгие годы мы жили в небольшом поместье на окраине Города, в то время как мать обитала под сенью Вечного Дерева. Дни и ночи мы проводили с братом вместе, читали, гуляли, купались в ближайшей речушке и… занимались любовью, как высшим проявлением единения душ и тел. Видения брата были редки, ещё реже они затрагивали кого-то из близких или нас самих. А потом случилось это…

Йелли Эшаэль на миг прервалась, собираясь с духом, и вновь продолжила:

– Милл увидел то же пророчество, что и отец. И оно так его потрясло, что он отказывался есть, пить, спать несколько дней. А потом пришёл ко мне и сказал, что мы должны сделать ребёнка, чудесную девочку с милым именем Тамиэль. Без объяснения причин, без ничего – просто, что Миру это нужно. Тогда я впервые заподозрила, что с Миллом приключилась та же беда, что и с отцом – видение свело его с ума. Я долго отказывалась, сопротивлялась, но в конечном итоге сдалась под напором его упрямого «так нужно». Мы зачали Тами и в ту же ночь он ушёл. Исчез, растворился в одном из деревьев…

Ривиэль усмехнулся – какой поэтичный эвфемизм для трусливого самоубийства. «Растворился в дереве», ну надо же. Дальше всё было предельно ясно – мамаша узнала о беременности дочери и, задействовав все возможные связи с родительским Домом, быстро организовала «политический брак с довеском». Йелли Эшаэль родила девочку «недоношенной», небось ещё и магию использовали для затягивания беременности, иначе окружающие быстро бы раскусили интриганок. Кайзены не могли не догадываться об истинном положении дел, но предпочли молча проглотить пилюлю – и ради упрочнения связей двух Домов, и ради вливания столь мощной, одарённой крови.

Маре тоже всё было ясно. Немного противно, немного удивительно, но понятно. Кроме прочего, они получили подтверждение своей теории – йелли Тамиэль наверняка несла в своей крови Семя Хаоса, а значит они на верном пути.

Получив все требуемые сведения, Ривиэль поспешил откланяться, где-то по дороге растеряв всё благодушие. В полумраке кареты Мара украдкой разглядывала эльфа, силясь угадать – сколько ещё разных масок у него припрятано?

– Чего молчите? Перевариваете скандальные тайны благороднейших семействах чистейших кровей? – остроухий насмешливо вздёрнул бровь.

– Нет, скорее недоумеваю – такое пренебрежительное отношение к собственным детям свойственно всем великим?

– Скорее да, чем нет. Знаете, почему?

– Почему?

– Как вы думаете, сколько детей рождается у того, кто живёт много тысяч лет?

– Десятки? Сотни?

– Тысячи. Думаю, что тысячи. Не удивлюсь, если древние и, имена-то всех упомнить не смогут, не говоря уже

о заботе.

– Но это…

– Кошмарно? Ужасно? Возможно. Но ещё это жизнь, во всей её сомнительной красе.

– Они действительно все такие?

– Кто? Древние? С уверенностью сказать не могу, но из тех, кого я встречал – подавляющее большинство. Кстати, знаете, что я нахожу забавным?

– Что?

– Вауу. Вот единственные, кто всегда заботятся о своих детях. И это несмотря на то, что по любвеобильности и готовности осчастливить всех своими отпрысками, они дадут фору любому другому Великому Дому.

– И при этом их наследие Хаоса самое сильное.

– Вы так считаете?

– «Наше семя крепко».

– Хм, и то верно. Любопытно, я об этом как-то не задумывался… Впрочем, у нас ещё будет время для философских бесед. Едем к следующим высокородным моралистам с огромным ворохом постыдных тайн?

ГЛАВА 10. Пунцовый рассвет

Мара устало потёрла виски, день выдался ещё тот. Как там их назвал йелла Ривиэль? «Высокородные моралисты»? Если бы только это… Мало того, что снобы, так ещё и высокомерные идиоты. Если бы не Ривиэль, то её, скорее всего, просто выставили за порог с пожеланием катиться подальше, но захлопнуть дверь перед Алиром не решились. Только ради этого стоило потерпеть сомнительное чувство юмора темноволосого и его же издевательские подколки. Когда ему уже надоест пробовать её выдержку на прочность?

– Голова болит?

– Есть немного. Все эти разговоры…

– Вы хотели сказать «пустая болтовня»?

Да, именно эти слова и вертелись у Мары на языке, а может несколько выражений и покрепче. Дело было не только в том, что она смертельно устала от тупости матушки йелли Навиэль, а та была поистине фееричной! Но ещё и в том, что они обнаружили…

Пока Ривиэль бился с благородной йелли над восстановлением списка гостей, Мара поспешила покинуть душную гостиную и направилась опрашивать лакеев и… ничего толком не выяснила. Посланий они за вечер передали тонну, так как, оказывается, подобная переписка дело совершенно обычное, самый проверенный способ назначить тайное свидание. А в обществе, похоже, все только тем и занимались, что назначали друг другу встречи определённого характера. Любовного такого. Тайного. Вот и йелли Навиэль получила несколько таких весточек. От кого? Да не упомнишь всех! Чаще всего послание подсовывали лакею в карман ливреи пока тот лавировал между гостями, на выходе нужно было эти самые карманы проверить, выяснить, кто адресат и на следующем заходе так же незаметно разнести «почту», попутно собрав новый урожай записочек. Давно отработанная схема, сбои бывали редко, а посему через карманы «посыльных» каждый вечер проходили десятки, если не сотни записок, среди которых обнаружить след одной единственной не представлялось возможным.

По всему выходило, что субъект был среди гостей – передал жертве приглашение, а потом отвёз её в далеко не самый благонадёжный квартал, где и убил. Но и тут полной уверенности не было. Лакеи постоянно проходили через кухню и другие подсобные помещения, где ошивалось довольно много посторонних, где гарантия, что пресловутую записку не подсунул кто-то из них? В общем, Маре вполне обосновано показалось, что время потрачено зря, когда по дороге обратно в «пыточную» ей навстречу вышел неприлично довольный Ривиэль:

– У нас зацепка!

Сперва Мара обрадовалась, но как только вгляделась в список, составленный матерью Навиэль, то почувствовала, будто бы её окунули головой в ледяную воду. Где-то в середине не столь уж большой череды имен, значилось одно, хорошо ей знакомое.

По дороге в Отделение она старательно хранила молчание, никак не реагируя на уже поднадоевшие намёки эльфа, и всё твердила себе «этого не может быть, просто не может быть». Неужели она опять совершила столь непростительную ошибку?!