Кровавая Мачеха
Шрифт:
И высокий помост… да, помост. И на нем — деревянный, свежеоструганный столб. А в Квирине столб был в стороне, под навесом. Рабов там били, только если они бунтовали.
И даже ребенок — вот он. Только ему еще не пять. Он в пеленках. И еще не зовет маму, потому что звать не способен еще никого. Не знает слов. Просто плачет, потому что испуган. Криками, угрозами, ослепительным солнцем… звуками ударов.
И отчаянно кричит его мать. Как и бывает — под жестокими ударами бича, рвущими кожу. Как тогда — в далекой Квирине, на Центральном
Но за что бедолагу бьют — она же не бьется в руках врагов, не рвется к ребенку, только рыдает. И никто не выкрикивает цену. Здесь ведь нет других рабов? У столба — только она.
Цену не кричат. Только: «Поддай жару!» и «Всыпь ей горячих». А еще — «отойди в сторону, плохо видно!»
Ну, потому что массивная туша палача загораживает то, что все хотят увидеть. Молодую, красивую жертву раздели, но толком не показывают — как посмели?
Кушак пояса ударил Сержа по бедру, шпага в ножнах — по другому. Так бывает, когда быстро спешишь. В Квирине-то корнет Кридель был безоружен. Просто пленник, хоть и с «ограниченной свободой передвижения по городу». А здесь — дворянин и студент Академии! И никого не казнят, если он не вернется вовремя.
И плевать, в какой тюрьме Серж после этого окажется. Уже не в одной перебывать успел. А под арестом — так даже не в одной стране.
— Оставьте ее именем маршала Тенмара! — он заорал во всю глотку еще издали. Еще на бегу.
Только бы не подогнулась раненая Эриком нога.
Не подогнулась. Только — увы, услышали его лишь несколько ближайших. Серж Кридель же не в военной форме. И ничуть не похож на доверенное лицо маршала — хоть какого.
Зато его пропустили. Все эти потные гуляки — с их выпивкой, едой и бабами для тисканья. Такими же редко мытыми.
Расступились аж до самого помоста — плотно окруженного понизу стражей. Королевской — в цветах нового Весеннего Короля.
— Именем маршала… — начал Серж.
— Именем короля, — оборвал его капитан вооруженной до зубов стражи. Рослый, крепкий, незнакомый мужик вдвое старше Сержа. И сам тоже вооруженный до зубов. — Сударь, не вмешивайтесь. Мы исполняем веление закона, не мешайте нам. Всё в рамках нового королевского указа. Дело не стоит вмешательства благородных людей. Это всего лишь мать незаконнорожденного ребенка.
Как была бы Элен, если б не Анри…
Как когда-то родная мать самого Сержа.
— Вы с ума сошли? — в замешательстве пробормотал бывший корнет Кридель.
Когда схватили Анри, он тоже растерялся, но тогда рядом была Ирия. А сейчас больше никого. Как в Квирине…
— Закон суров, но это закон. Сударь, вам лучше уйти.
— Ребенок… — пробормотал Серж, пытаясь понять, что же ему делать. — Зачем здесь ребенок?
— Как свидетельство преступления. Не тревожьтесь, сударь, девочка за грехи матери не ответчица. Она отправится в ритэйнский монастырь, монахини там о ней позаботятся.
Монахини. Ритэйнский монастырь…
—
Куда угодил бы Серж, если бы не Ив и Жанетта Кридели? А куда его упрятала бы воля нынешнего короля?
Где был этот капитан, когда бывшие эвитанские пленники шли по ночной Сантэе — по колени в крови? Спасать державший их в плену злобный город от его же еще более злобных восставших рабов, дорвавшихся наконец до оружия? Видел ли ты это, капитанишка?
— Сударь, вам лучше уйти.
— Я бы рад… — пробормотал Кридель. — Только понимаете… некуда. Я ушел оттуда. И пришел — сюда. И больше мне некуда. Именем маршала Тенмара, освободить ее!
Жаль, у него нет пистолетов. Очень жаль. Кто же знал, что, студенту — будущему врачу, идя в своей стране в летний день за безделушками и книгами, нужно брать с собой пистолеты?
Но учил его драться сам маршал Анри Тенмар. Старший брат Сержа, что сейчас остановил бы этот «закон» и его клятое исполнение, будь сам маршал здесь, а не у себя в Тенмаре.
Но когда рядом нет больше никого, остаешься еще ты сам. Это Серж понял еще в Сантэе. Или даже раньше — на Квиринско-Эвитанском пограничье, спасая Роджера.
2
— Руки прочь от моей жены, змеевы холуи! — заорал Эверрат, вырываясь из чужой хватки.
Впрочем, расквашенные носы и даже пара сломанных челюстей на его счету сегодня числились.
Как и разряженный в лицо палачу пистолет.
Только сейчас Конрад подумал, что стрелять следует в того, кто отдает приказ, а не в исполнителя. Но как же теперь доберешься до Виктора Вальданэ — если всё это и впрямь его рук дело?!
Взлететь с мятой соломы, куда его от души швырнули, Кор вовремя не успел. Дверь уже захлопнулась, замок щелкнул.
— Конрад, успокойся, — Эстела обняла его. Она уже в камере драться не пыталась и потому больше не пострадала.
Растрепанные волосы, синяк на скуле, боевой взгляд. Конрад готов убить того, кто посмел ударить его жену, и еще убьет. Эту наглую рожу он запомнил на всю жизнь.
Как и еще пяток рож — по другому поводу. Если они не примут его вызов сразу по освобождению из камеры — будут просто пристрелены как бешеные собаки! Проклятые холуи!
Эверрат от души пнул в не желающие открываться тяжелые двери и… успокоился. Толку-то? Надо выждать, но как же это невыразимо трудно!
Он так и не научился терпению. Даже в квиринском плену.
— К синякам мне не привыкать, — почти весело усмехнулась Эста. — Крис, как ты?
— Порядок, — Кристиан, слишком прямо сидя у стены на соломе, пытается дышать ровно и глубоко. — Сержу помогите, ребята.
Кридель героически бледен, но у него тут у единственного — настоящая рана.
— Опять в ту же самую ногу? — попытался криво усмехнуться вечный защитник дам.