Крутые повороты

Борин Александр Борисович

— К тому же, — сказал старик Никитинский, — Пархоменко очень способный… будем говорить… блестящий студент… Допустимо ли ломать судьбу такого человеказа одну совершенную им глупость? Пусть даже… непростительную глупость?

— Вы же слышали, Степан Гаврилович, — усмехнулся Нефедов. — Попов мстит Пархоменко за свое тяжелое детство!

Попов медленно обернулся к нему.

— Нет, Сеня, — спокойно сказал он. — Я никому никогда не мщу… Запомни… Но я категорически возражаю, чтобы человек что-то… всё равно что… получал не по праву… А по милости Пархоменко

Фомин собирается получить чужой зачет… Ему не принадлежащий… Значит, их вина одинаковая. — Попов не гневался, не кричал. Он говорил спокойно, рассудительно. Даже мягко. И очень убежденно. Он вообще никогда не гневался. Он всегда говорил рассудительно и убежденно. — Мы вот готовы сейчас закрыть глаза… А потом будем удивляться: почему это одним людям всегда все достается с боем, а другие все получают легко, задаром… Сегодня кто-то сдаст за них экзамен, завтра — выполнит черную работу. Но мы же сами это допускаем… Сами!.. Одни у нас — белая кость, а другие — черная… Это справедливо? — Он повторил: — Справедливо? Я вас спрашиваю.

Все смотрели на Попова.

И Наташа смотрела на него.

— Очень трудный разговор, — после долгого молчания произнес наконец Павел Романович Григорьев. — Но, знаете, Костя во многом прав… Да, прав… Хорошие знания мы даем молодежи… А вот чувство ответственности, так, чтобы каждый стремился получать только свое, только по праву и по заслугам… прививаем да-алеко не всегда…

На стуле стоял раскрытый чемодан. Попов укладывал в него вещи.

На диване сидела Наташа.

Попов говорил ей:

— …Шумит аудитория? А ты не напрягайся, не старайся ее перекричать. Наоборот, говори еще тише… Утихнут как миленькие…

На пороге появилась девушка со стопкой мужского белья.

— Погладила, — сказала она.

— Молодец, сестренка, — сказал Попов. — Клади сюда.

Девушка опустилась на диван, рядом с Наташей. Сказала:

— Все-таки я не понимаю.

— Чего? — спросил Попов.

— Зачем ты переезжаешь?.. Коммуналка… У черта на куличках…

— Лучше все равно не получу.

— Ну и что? — Как бы ища поддержки, сестра Попова обернулась к Наташе. — Жили вдвоем… И дальше могли бы.

— Нет, Ленка, — сказал он, — не могли бы…

— Но почему?

— Потому что из-за меня ты еще сто лет не устроишь свою личную жизнь… А так — невеста с однокомнатной квартирой… Капиталистка!.. — Вопрос Попову был совершенно ясен, и он не счел нужным продолжать разговор. — А знаешь, — он обратился к Наташе, — зачем Азаровым нужна квартира?

Наташа пожала плечами: ясно, мол, зачем людям нужна квартира.

— Хотят ребенка усыновить, — сказал он. — Катька мечтает… Представляешь?

Он ждал изумления, вопросов.

Но Наташа продолжала испытующе смотреть на него.

— Удивительный человек, — сказала она.

— Катька?.. Да, она удивительная, — согласился он.

— Ты… удивительный человек, — задумчиво сказала Наташа. — То, кажется, весь из железа… То вдруг такой добрый.

— Добрый? — он

удивился.

— Азаровым все свои деньги отдал… Лене квартиру оставляешь…

Попов засмеялся.

— Ерунда, — понимающе сказал он. — Давать — не брать… Брать трудно… А давать очень легко…

И неожиданно, безо всякого перехода, оказались мы на улицах Ленинграда.

Шестой класс «А» приехал сюда на летние каникулы.

Вот знакомый нам по школьной фотографии вихрастый мальчик Костя Попов, вот Володя Азаров, а вот и толстый Петя Федотов.

Группа ребят стояла на Аничковом мосту, разглядывала четырех чугунных коней, которых усмиряли чугунные наездники.

— Скульптор Аничков… — не очень уверенно сказал Попов.

— Дурак, — возразил толстый Петька Федотов. — Такого скульптора и нет вовсе.

— Сам дурак, — сказал Попов. — Почему же мост Аничков?

— Не потому, — сказал Володя Азаров. — Их, я читал, Клодт лепил.

— Видал! — обрадовался Петька. — Ни хрена не знаешь. Воображала…

Еще минуту назад Косте Попову было решительно все равно — кто лепил коней на мосту. Но уступить толстому Петьке, ненавистному Петьке он не мог никак.

— Аничков, — сказал Костя.

— Клодт! — ликующе возразил Петька.

— Аничков! — упрямо повторил Костя.

— Клодт! — крикнул Петька. — Не слышал никогда?.. Эх ты… сын полка…

Костя опешил.

— Почему я сын полка? — недоуменно спросил он.

— А кто же? — сказал Петька. — На какие деньги в Ленинград поехал?

— Я тридцать рублей внес, — сказал Костя. — Как все.

— Все сорок пять вносили, — торжествующе сообщил Петька. — А на тебя еще по рублику собирали…

Ребята обступили их.

Молча, с ужасом смотрели они на Петьку.

— Вот скотина, — проговорил Азаров. — Да ты!.. — он подскочил и, размахнувшись, ударил Петьку в ухо.

Костя Попов стоял рядом, будто оглушенный.

И вдруг, очнувшись, опрометью бросился бежать.

— Костя! — крикнул Володя Азаров. — Постой, Костя. Слышишь?

Ничего не слыша, никого не видя, расталкивая прохожих, бежал Костя Попов по Невскому…

У входа в парк висел большой красочный транспарант: «Привет бойцам стройотряда Туранского политехнического». На эстраде играл духовой оркестр. Среди оркестрантов находился и Сережа Васильев. Он целиком, самозабвенно отдавался игре.

Молодые люди в зеленых форменках кружились под звуки вальса.

Были здесь и преподаватели кафедры автоматики. Азаров танцевал с Ольгой Петровной. Наташа и Нефедов сидели на скамейке.

— Твой-то! — сказал Нефедов и показал головой на Сережу Васильева.

Наташа улыбнулась.

Неожиданно она поднялась.

— Дела неотложные? — спросил Нефедов.

— Неотложные, — улыбнулась Наташа.

Однако, выйдя на аллею, она пошла не к выходу, а повернула, наоборот, в глубь парка. Миновала кафе, павильон «Пиво — воды», перешла по мостику и оказалась возле пруда.