Крылатый воин
Шрифт:
За это время я оклемался полностью, а мой самолет был отремонтирован. Осколками побило снизу хвостовую часть. Она из фанеры, поэтому восстановили быстро.
На пятое утро после завтрака мы собрались возле штаба. Ребята курили, ожидая, пригласят нас внутрь или скажут отдыхать дальше. Погода была туда-сюда, так сказать, на усмотрение командира полка. Видимо, ему позвонили и предложили принять правильное решение.
— Наша разведка сообщила, что на аэродроме возле города Вязьма собралось более полусотни самолетов разных типов. Нападение в такую погоду не ждут. Полетим всем полком — четырнадцать самолетов строем клин. Загрузка по четыре контейнера (в каждом сорок восемь штук) бомб АО-2,5сч (авиационная осколочная весом два с половиной килограмма из сталистого чугуна). Высота полеты
Командир полка летать не обязан, хотя самолет имеет, но хочется получать награды, да и боевые вылеты не помешают для продвижения по службе. Обычно отправляются на важное задание и/или сравнительно безопасное. Среди них тоже люди разные. Бомбежка аэродрома к легким мероприятиям не относится из-за хорошего прикрытия зенитками. Может быть, расчет на то, что нападения не ждут.
В десять ноль-ноль пошли на взлет. Первая эскадрилья следом за командирским звеном. Покружив над аэродромом, пока взлетали остальные, построились большим клином. На правом пеленге в последнем звене Второй эскадрильи не хватало одного ведомого, которого одолжили в командирское. Над своей территорией летели под густыми темными облаками, а за линией фронта опустились до трехсот метров. По-любому немцы уже засекли нас и, скорее всего, доложили по команде. Теперь дело в скорости передачи этой информации и желании командира истребительного подразделения рисковать в такую погоду летчиками и самолетами.
Лететь до цели примерно полчаса. Внизу заснеженные поля с темными пятнами леса. На дороге увидели длинную колонну военной техники, двигавшуюся на восток. Машины с зенитками съехали на обочину, приготовились к стрельбе. Увы, мы не по ваши души.
Чуть не проскочили мимо Вязьмы. Я летел левым ведомым в своем звене и по привычке вертел головой. В первую очередь поглядывал влево вперед, откуда могла появиться опасность именно для меня. С других сторон первыми будут атакованы другие самолеты. Там вдалеке и увидел и опознал Вязьму, потому что пролетал над ней, когда служил на «Пе-2». Я, как положено в таких случаях, газанул, догнал подполковника Пивенштейна, покачал крыльями и повернул на цель. Полк последовал за мной, после чего я вернулся на свое место в строю.
Первая группа зениток стояла на восточной окраине города. Это была батарея из четырех «Флак-18» — восьмидесятивосьмимиллиметровых пушек со скорострельностью до двадцати выстрелов в минуту. Примерно столько наш полк и находился в зоне их поражения. В итоге один самолет из замыкающего звена Первой эскадрильи, задымив, выпал из строя, полетел к линии фронта.
Вторая группа из шести счетверенных двадцатимиллиметровых «Флак-38» прикрывала аэродром, на котором оказалось вместо пятидесяти всего около тридцати самолетов. Наш полк встретили довольно плотным огнем. На этих зенитках стоит новейшая прицельная система «Флак-40», поэтому заслуженно считаются самым эффективным средством против низколетящих целей.
Перестроившись в колонну по одному звену, мы легли на боевой курс. Два самолета из неполного звена Второй эскадрильи атаковали зенитки, которые строчили без остановки. Первое звено проскочило удачно, а вот начиная со второго, в котором летел я, попали под жесткий обстрел. Казалось, что красные вспышки разрывов везде, что маневрировать нет смысла. По моему самолету тоже постучали снизу несколько раз. Несмотря на то, что я мысленно сказал им, что дома нет никого, пробили в крыльях дырки разного диаметра.
Не обращая внимания на обстрел, который малость поутих после атаки двух наших самолетов, мы с пикирования под углом тридцать градусов запустили реактивные снаряды, а потом с горизонтального полета высыпали бомбы. Разворот с набором высоты и второй заход с пикированием под углом градусов десять-пятнадцать. Внизу что-то горит, сильно дымя, наверное, бензозаправщик. «Юнкерсы», «мессеры», «хейнкели», накрытые
По прямой добираемся на малой высоте до изогнутой линии фронта, которая выглядит на карте, как бык поссал. Над своей территорией поднимаемся под облака и поворачиваем на северо-северо-восток, на Калинин. Во время маневра замечаю, что не хватает двух самолетов. Как и когда сбили второй, не заметил. Напротив фамилии летчика напишут «НБЗ (не вернулся с боевого задания)».
24
Шесть дней мой самолет пробыл в ремонте. В нем много чего побили снаряды зениток. Аникеич удивлялся, как я сумел долететь.
— Крепкая машина. Другая давно бы развалилась, а «илу» нипочем, — сделал вывод механик.
Тут с ним не поспоришь. Рядом с моим стоял другой штурмовик, у которого пробоина в фюзеляже была площадью с квадратный метр. Несмотря на такую дырищу, летчик сумел долететь до аэродрома и сесть благополучно.
Потери все равно были. Почти каждый день кто-нибудь не возвращался с задания. Особенно заметно это в землянке, когда ложимся спать. Сперва оба яруса нар были битком. К моменту моего следующего вылета наверху спал всего один человек. Не буду показывать пальцем, кто именно. Там, по крайней мере, соседи ночью не толкают локтями и не бьют ногами. Многие во сне уклоняются от зениток или истребителей, дергая непослушный штурвал и давя ватными ногами на расплющивающиеся педали. У меня военные сны были в первые эпохи. Теперь изредка снится, что рублюсь саблей верхом на коне. Когда окажусь в далеком прошлом, будет, наверное, сниться, что штурмую в пикировании.
Командир полка раздает задания летчикам оставшихся в строю восьми самолетов. Два звена летят порознь бомбить технику на дорогах, а командиру Первой эскадрильи капитану Айриеву и мне особое.
— Возьмите по четыре кассеты бомб ЗАБ-2,5 и сожгите склад на железнодорожной станции Издешково, — показал он на карте цель.
У бомбы ЗАБ-2,5 (зажигательная весом два с половиной килограмма) корпус из электрона (сплав магния и алюминия), который выделяет при горении до двух тысяч восьмисот градусов, заполненный термитной смесью из оксида трехвалентного железа и алюминиевого порошка, которая выдает всего-то пару тысяч градусов.
Дальше подполковник Пивенштейн предупреждает сразу всех:
— Идите на минимальной высоте. Там могут быть вражеские истребители. У немцев есть «пожарные» команды из асов, которые перебрасывают с одного участка фронта на другой. Командир соседей-истребителей сказал, что вчера трех его соколов сбили в районе Ржева.
Самолеты с вечера стоят с полными топливными баками и боекомплектом. Иногда, если известно, куда полетят утром, и с бомбами. На наши два за полчаса подвесили по четыре кассеты. Вышка дала добро на взлет, и мы с командиром эскадрильи отправились выполнять задание. Облаков было мало, плыли на высоте около трех километров. Для бомбардировщиков прекрасная погода, а для штурмовиков не очень. С такой высоты немецкие истребители заметят нас издалека и быстро догонят, разогнавшись в пикировании. Мы летим на высоте сто метров. В нас теоретически можно попасть из обычной винтовки, но практически вряд ли, потому что будем находиться в зоне поражение самое большее пару секунд. Один из немногих минусов — трудно определить место, где находишься, если не летал здесь много раз. Пока сравнишь ориентир с картой, уже появился другой. Мне, опытнейшему штурману, трудно, а мой ведущий, как подозреваю, и вовсе летит на авось. Может, поэтому меня и дали ему в пару.