Крыло бабочки

Лейн МаККайла

Вообще за этих двоих переживали не только они, но и весь класс, потому что иной раз, отвечая у доски, Ана могла выдасть нечто такое, что никто в здравом уме сказать бы Велигду не решался. И тогда все, затаив дыхание, ждали, чем закончится это увлекательное кино, а Рокси и Кристалл еще и боялись, как бы подруге порядочно не влетело, но всегда, слава Дракону, обходилось. Но везение – штука вообще странная, оно может как внезапно прийти, так и закончиться в любой момент. Поэтому феи боялись, что Ана рано или поздно перешагнет дозволенную черту, и тогда профессор Велигд устроит ей... Что именно он ей устроит, они даже

представить боялись. Тем более эти двое почти уже полаялись на уроке, но сейчас вроде бы ничего – относительно нормально разговаривают.

Ну и хорошо.

– Так что, Рокс, не переживай. Были случаи, когда феи свои Энчи вообще получали чуть ли не в самые последние дни перед выпускными экзаменами, – успокаивает подругу Ана, – а если уж совсем все плохо... Нет-нет, я думаю, ты вряд ли войдешь в то редкое число! – поспешно добавляет она, видя, как поникают плечи Рокси.

– Знаешь, после того, как из многих-многих девушек из моего родного города последней феей Земли оказалась именно я, то даже не удивлюсь, что и в это редкое число я тоже войду, – откликается фея животных, но затем вскидывается. – А что за число?

– Ну, иногда на некоторых курсах были феи, которые не получали Энчантикс, – переглядываясь с Аной, немного робко начинает Кристалл. – Ну, это не потому, что они не пришли испытание, а потому, что судьбой им было предначертано получить его немного позже.

– Да! И если ты вдруг до июня не получишь Энчантикс, это не значит, что Алфею ты не закончишь! Наверное, – поспешно добавляет Ана, глядя на Велигда, который уткнулся в какие-то свои бумаги, давая трем феям возможность наговориться. Видимо, почувствовав, что на него смотрят, он поднимает голову и расслабленно замечает:

– Все в ваших руках, Анастейша. Может быть, и закончите.

И феи дружно сглатывают. Потому что эти слова звучат сейчас как угроза. А Алфею им закончить очень хочется. Хотя бы с тройками про природомагии и зельеварению. Дракон с ним, с хорошим аттестатом. Лишь бы закончить.

– Этот мудак хоть хорошо трахается? – цокает языком Антуа, закладывая большой карамельный леденец за щеку. Они гуляют по торговому центру. Стук высоких каблуков и сапог на толстой подошве. – За что ты его любишь?

Аквела молчит. Когда они ходят в подобные заведения – разумеется, не те, в которые валом валит весь этот сброд, Флай сосредоточена. Кажется, что ее совершенно не развлекают эти прогулки – что ж, пожимает плечами Антуа, очередной пунктик Древних, с которым ему приходится мириться.

Сам же Антуа в дорогих бутиках поторчать не прочь. Хорошие вещи видно сразу, у него на них глаз наметан. Антуа нравится отличный дизайн, тщательно подобранный интерьер и выхолощенные продавцы, знающие цену каждому клиенту и почитающие клиента как своего Дракона. Хорошо обученных сотрудников не проглядишь, Антуа нравится, когда сфера обслуживания работает превосходно.

Поэтому он получает удовольствие, когда ходит по магазинам. Ни в чем себе не отказывает. Флай же, у нее всегда лицо холодное, собранное, будто она на собрании директоров сидит или годовые отчеты слушает. Или внимательно изучает проект новой модели баттермобиля.

Его бабочка – ледяная королева автомобильного мира, леди, стоящая у основания одной из самых известных марок всего волшебного измерения. Женщина, которую

не пробить ничем, у которой огонь, прячущийся в глазах, вырывается только по ее приказу – когда Флай трахается или злится, или испытывает другие сильные эмоции, вот тогда она горит, и Антуа замирает от восхищения, потому что его восхищает ее стальная хватка.

И у этой прекрасной, волевой женщины есть одна единственная слабость – сирин, который бегает от нее как от огня. И совершенно не желает принять действительность: ему досталась такая, такая...

– Между прочим ты совершенно забыла обо мне, – обиженно надувает губы Антуа. – Когда мы трахались в последний раз?

– Не думала, что тебя это беспокоит, – спокойным, сосредоточенным голосом отзывается Баттефликс. С почти всегда закрученными в узел на голове волосами, в практичных деловых костюмах, но как она блистает на светских мероприятиях, когда выходит из амплуа руководителя Баттер Индастрис, как сияет, надолго оставаясь в памяти всех этих снобов.

– Не беспокоит. Меня беспокоишь ты. Он тебя удовлетворяет? – Антуа – само бесстыдство. Для него спросить такое у бабочки – само собой разумеющееся. И он знает, что она ответит.

– Да. Он более чем меня удовлетворяет. Ты знаешь, что я не могу больше ни с кем другим. Теперь.

Это почти извинение, ну надо же. От его-то Аквелы.

А так Антуа знает. Знает про эту особенность Древних – влюбляться с первого взгляда в свою истинную половину, а потом всю жизнь бегать за ней, если половина бегает от тебя. И быть ей верной. Древние – до грустного скучные однолюбы. Антуа это не нравится. У него помимо Флай еще есть женщины. Красивые, богатые женщины, которым нравятся молодые мальчики. Но Флай, она лучшая. Не только потому, что чертовски хороша в постели, а потому, что именно она сделала из него того, кем он сейчас является. Они больше, гораздо больше, чем простые друзья или любовники.

Флай – единственная, за кого Антуа будет беспокоиться по-настоящему. А он и беспокоится. Видит, что Аквела тоже страдает от равнодушия Мификса, от того, что он не может раскрыться и понять. Бабочка отлично держит себя в руках, но Антуа давно научился читать его. Вот только она, кажется, этого не понимает. Что ж, ее просчет.

Наступит день, когда он потолкует с этим петухом. Один на один, так сказать. И кое-что разъяснит ему насчет Баттерфликс. А пока что Антуа с наслаждением сосет леденец и стучит каблуками по гладким полам – время радоваться жизни!

Она отдыхает, положив голову на его холеную спину, удобно устроившись под его боком. Блум почти смеется и почти плачет: ну а что тут еще можно сделать? Вот только тяга... Такую тягу не переборешь.

С Эласом она разговаривает обо всем. О глобальном и незначительном. О насущном и не очень. Как когда-то разговаривала со Скаем. Как разговаривает до сих пор, но... Не обо всем. Кое-что прячет, кое-что недоговаривает, кое о чем отмалчивается.

С Эласом ее язык развязывается сам собой. Блум трещит, словно ей снова шестнадцать, словно у нее из забот – не опоздать на урок к Визгису, не столкнуться с ведьмами Трикс и вовремя остановить Стеллу от очередной мелкой ссоры с кем-то из девчонок. Хорошее было время, тогда она смотрела широко раскрытыми глазами на волшебный мир и очень хотела найти в нем свое место.