Крыло бабочки
Шрифт:
Место же нашло ее само: и не сказать, что самое отдаленное или последнее. В итоге теперь все от нее чего-то ждут. Блум и сама не уверена, чего именно. Она только старается быть такой, какой ну... Должна быть. Порой она видит, что должна делать, порой – нет. Теперь же все чаще интуитивно она принимает правильные решения.
Раньше Блум было очень не по себе, когда на нее смотрели, как на богиню. Как на живое воплощение Дракона. Люди ждали от нее решений, люди благоговели, люди чуть ли не на коленях перед ней стояли... И ждали одобрения, напутствия, слов, которые помогут им встать и пойти дальше. Сначала Блум терялась. Пыталась вести себя так не потому, что чувствовала, будто бы это правильно, а просто слепо ориентировалась
А сейчас Блум уже ждет, когда все они (человек или высший эльф – неважно) поведут себя именно так. И это ее очень пугает. Вот вроде бы Блум и принимает ответственность. Не бежит от нее куда подальше, потому что знает: однажды уже сбежала, и для волшебного измерения это обернулось серьезными последствиями. Больше она такого не допустит.
У Блум, если так посмотреть, выхода-то в этой ситуации было всего два. Первый – озлобиться, смириться, склонив голову в серьезной обиде, и всю жизнь тихо ненавидеть роль, которую дали ей, не спросив, хочет ли того она. А второй – принять, но принять по-настоящему, без всяких недовольств, жалоб и затаенных обид, принять и больше никогда-никогда не кричать в бессилии на судьбу, не проклинать ее. Блум как-то почти сразу пошла именно по второму варианту.
И все-таки иногда ей немножечко страшно. Нет, Блум не бежит от своей сути, просто она боится возгордиться. Боится подняться туда, куда ее может вознести собственная сила и суть, и уже не спуститься оттуда. Боится, что взлетев вверх, обратно уже не слезет... Будет тому виной гордыня или еще что, она не знает, боится, очень боится, что... Уверовав в собственные силы, в собственную безграничность и потрясающие способности, заставив других поверить в это, в итоге оступится, потому что ослепнет, погрязнув в неистовом фанатизме всего волшебного измерения, и пропустит момент, когда нужно будет взглянуть трезвым взглядом.
Блум очень этого боится. И потому держит себя в стальных тисках. Она не знает, что было бы, не будь рядом Ская, Дафны, Винкс, родителей (и приемных, и родных). А теперь еще и Эласа. Наверное, она бы не справилась. Не выдержала. Просто бы не выжила.
Ей казалось, что на ее долю свалилось немало тяжелых испытаний, но к самому последнему Блум оказалась не готова. К тому, что не вызывает боли и не несет какой-то потери, просто не знаешь: плакать или смеяться, смеяться или плакать. Элас. Элас, Элас, Элас. Блум хочется петь его имя, а еще лежать с ним вот так рядом вечность, забыв про весь остальной мир. Что она и делает уже в который раз.
И вновь ее не покидает это странное чувство: магия Эласа, его сущность, его аура, она такая родная, в которую хочется окунуться, будто в теплое море, зарыдать от облегчения, что тебя услышали и тебя поняли. Почти такое же было и есть со Скаем. Но полное, настоящее, абсолютное – именно с Эласом. Но Блум не чувствует, что это две разные энергии. Наоборот, кажется, что они абсолютно похожи. Индентичны. Просто в Скае – гораздо меньшая концетрация, чем в Эласе. Но именно эта энергия, эта сила, именно она тянет Блум словно магнитом, заставляя идти на свой зов. И то, что она содержится в совершенно разных существах, пугает фею. Заставляет нервничать, не понимать, что она делает и что творит. Потому что внутри все кричит о том, что все идет правильно, так, как надо. Реальность же стремится доказать обратное.
И Блум путается. Об этом она тоже говорит с Эласом, перебирая пальцами его мягкую гриву. Она вообще говорит с ним обо всем, чем только можно. А сегодня... Она обнаружила это случайно и пришла в восторг. Это осталось их маленьким секретом – тем самым, который недоступен для остальных Винкс и сказочных животных. Форму, доступную в мини-мирах, Элас может принимать и здесь. Как и сейчас.
И даже вопросов никаких не возникает.
Они лежат на опушке леса в тени деревьев, потому что солнце невыносимо печет: на Блум – совсем короткие джинсовые шорты и завязанная узлом на груди розовая футболка. Она разомлела, расслабилась, почти развалилась под боком у Эласа. Они переплетаются все сильнее. Не только энергией, Элас, кажется, раскрывает свое духовное начало, и Блум тихонько вскрикивает, когда ее души касаются такие мягкие, ласковые, родные порывы. Это радость, это бешеная радость, которой державшая себя под контролем Аватара помчалась навстречу. Блум тянется так же, как и Элас, тянется сильнее, отчаяннее, но ей мало, ей мало уже и этого. Два их начала уже сплетены, и Блум, наверное, охнув, впервые в жизни испытывает такое отчаянное желание, которое даже с Сирениксом не познавала – сплестись с кем-то всеми четырьмя началами, сплестись так, как Древние. Ну, или почти так, на свой манер, но сплестись, потому что очень, ну очень сейчас нужно. В низу живота все болезненно скручивается, магия, духовная энергия – все это движется в едином унисоне, когда тихонько начинаются разрушаться границы между их разумами, Блум, похоже, уже не хватает, чтобы держать себя в руках.
Можно было бы сказать, что она слетает с катушек. Нет. Просто она перестала истошно говорить себе: “Стоп”.
Мощные потоки подхватывают ее, Блум подается вперед и в себя приходит только на том моменте, когда лежит на камне, совершенно не замечая его твердой поверхности, лежит, высоко задрав и сильно раздвинув ноги, а ее рука сжимает огромный и невероятно длинный член Эласа, которым он входит в фею. Блум испускает только один судорожный вздох – пытается привыкнуть к новым размерам и снова помогает Эласу своей рукой, направляя, крепко сжимая его светло-голубой, розовеющий на самом конце член. На ее упругом животе образуются складки, потому что Блум пытается поднять голову, чтобы видеть, что она, мать его, творит, но огромные потоки энергии уносят ее прочь. И Блум только широко раскрывает рот, из которого вырываются полные удовольствия стоны. Конечно, Элас вошел в нее далеко не во всю длину, конечно, он не пытается протиснуться дальше, потому что иначе все ей порвет, но даже этого, даже этого ей достаточно. Он двигается. И почти как человек, и в то же время по-другому, Блум не может осознать, что именно она делает, как трахается, но это. Так. Правильно...
Внизу все предательски горит, она подается вперед и окончательно соединяется с Эласом всей своей сутью. Лишь на миг ахнув от этой странной, секундной вспышки: все-таки она человек, пусть и Аватара, но ей сложно самой повторить то, на что она не способна в силу особенностей своей расы. Но Блум трясет, потому что она соединяется именно с тем, с кем это нужно. Блум подается вперед, Блум позволяет Эласу проталкиваться в ней, сколько ему нужно, и, не выдержив, достигает разрядки. Как и он, кажется.
А потом до Блум доходит, что она сделала.
Возвращение в реальность происходит слишком быстро: перед глазами ползут темные пятна. А Блум отрезвляет осознание того, что...
– Блум, мы все сделали правильно, – произносит Элас, наблюдая за ее состоянием.
– Но Скай...
– Ты чувствуешь, что наши энергии не различаются, так? – его голос мягкий, завораживающий, такой, какой Блум всегда любила слушать, особенно когда сидела в крепком седле, летя в очередном мини-мире и находясь в трансформации Тайникс. – Они и не должны различаться. Потому что мы – одно целое. Скай – это часть меня, а я – это часть Ская. Можно сказать, мы даже одно и то же.