Крылья над Кальдорой
Шрифт:
Открываю дверь и вижу Кайру.
Её лицо покрыто грязью и кровью. Одна щека опухла, а из рассечённой губы ещё сочится кровь. Волосы спутаны, словно её волокли за них. Она пошатывается, едва держась за дверной косяк.
– Кайра! – Я хватаю её за плечи и тут же чувствую, как она вздрагивает от боли.
– Прости, – голос слабый, хриплый. Она поднимает взгляд, и я вижу в её карих глазах слёзы. – Они… опять…
Не даю ей договорить. Завожу в комнату, усаживаю на кровать и начинаю рыться в ящике, где держу свои скудные запасы: бинты,
– Кто это сделал? – спрашиваю я, хотя ответ уже знаю.
Кайра не отвечает. Она просто сидит, тяжело дыша, сжимая кулаки так, что пальцы белеют.
– Солдаты, – наконец выдавливает она. Её голос дрожит, но в нём слышится ярость, смешанная с бессилием. – Они… остановили меня. Сказали, что я слишком медленно иду…
– Уродов бы этих… – слова застревают в горле, пока я смачиваю тряпку спиртом. – Терпи.
Кайра шипит от боли, когда я прижимаю тряпку к её разбитой щеке.
– Почему они всегда выбирают нас? – говорит она, закрывая лицо руками.
Молчу. Что я могу сказать? Потому что мы дартлогийцы? Потому что для них мы – пыль под ногами, ничего не стоящая? Слова кажутся слишком слабыми, чтобы выразить мою ненависть.
Когда я перевязываю её руку, где рваная рана от сапога одного из солдат, она вдруг начинает плакать. Сначала тихо, а потом громче. Её плечи трясутся, а пальцы вцепляются в край кровати так, что костяшки белеют.
– Я больше так не могу, Элин, – выдыхает она между всхлипами. – Каждый день одно и то же. Госпиталь, патрули… этот страх. Каждый раз я думаю: «А вдруг меня сегодня не отпустят?»
– Тише, Кайра, – говорю я, хотя сама чувствую, как всё внутри кипит. Стараюсь говорить спокойно, но слова кажутся фальшивыми даже для меня. – Это временно.
– Временно? – она поднимает на меня взгляд, полный боли. – Это никогда не закончится!
Её слова будто пощёчина. Она права. Ничто не изменится, если мы просто будем ждать. Но как сказать ей о том, что только что произошло? О Локане? О том, что я могу стать частью подполья?
Смотрю на неё. Лицо всё ещё мокро от слёз, и она выглядит такой уязвимой, такой хрупкой. Если я расскажу, это сделает её мишенью. А если я ничего не скажу, то обрекаю её на продолжение этой жизни.
– Ты сильная, Кайра, – говорю наконец, откладывая в сторону бинты. – Мы справимся.
– Как? – она вытирает слёзы, но голос всё ещё дрожит. – Ты веришь в это, Элин? Правда веришь?
Не отвечаю. Потому что не уверена, во что я верю. Но одно знаю точно: я должна разобраться во всём, прежде чем вовлекать Кайру в это.
– Давай так, – говорю мягко, отводя взгляд от её глаз. – Сегодня ты остаёшься здесь. Завтра разберёмся, что делать.
Она кивает, не спорит. Укладываю её на кровать, прикрываю старым одеялом. Дыхание постепенно становится ровным, и вскоре она засыпает.
Сижу на стуле, смотрю на её лицо, уже немного успокоившееся. На девичей щеке всё ещё виден красный след от удара.
«Я не
Нужно выяснить, что предлагает Локан, и только потом решать, стоит ли втягивать Кайру в это. Потому что если подполье провалится, то всё, что нас ждёт, – это петля.
Глава 4: На заводе
Утро встречает меня серым небом, тяжёлым от дыма, и влажным холодом, который пробирает до костей. Запах гетто всё такой же – смесь гнили, магического топлива и затхлости, – он въедается в кожу, в волосы, в одежду.
Натягиваю куртку, поправляю нашивку на рукаве, чтобы она была видна, и выхожу на улицу. Ранний час, но гетто уже просыпается. Люди, закутанные в тряпки и старые пальто, бредут по улицам. Никто не говорит, только гул шагов раздаётся на мостовой.
Шагаю быстрее, чтобы согреться. Кайру не видно – сегодня смена в госпитале начинается ещё раньше, чем моя. Мимо проходят такие же, как я, – люди с нашивками, у каждого своя магия или её отсутствие. Вижу, как один мужчина в старом пальто поправляет свою нашивку с эмблемой «Доминион». Его пальцы трясутся, будто он боится, что она соскользнёт.
Когда впереди появляется массивный силуэт завода, слышу знакомый ритм – грохот металла, шипение пара, монотонное жужжание магических двигателей. Этот звук становится частью жизни, даже если ты ненавидишь его.
Перед воротами завода уже выстроилась очередь. Рабочие стоят молча, кутаясь в куртки и шарфы. Каждый держит в руках пропуск, испачканный грязью и временем.
Встаю в конец очереди и кладу руки в карманы, пытаясь согреться. Рядом кто-то кашляет так громко, что у меня невольно передёргивает плечи.
Охранник на воротах, имперец в синей форме, лениво пропускает людей внутрь. Его голос хриплый, будто он сам устал от этой работы:
– Пропуск. Следующий. Пропуск. Следующий.
Когда моя очередь подходит, протягиваю ему свой листок.
– Нордергард, Элин. Третья группа, – бормочет он, даже не глядя на меня.
Прохожу внутрь, и первое, что меня встречает, – это густой запах масла и горячего металла. На третьем этаже, где я работаю, уже шумно. Конвейерная лента грохочет, двигатели издают ритмичное гудение, а надсмотрщики кричат на всех, кто двигается слишком медленно.
Иду к своему месту, где уже лежат заготовки для сборки. Мои руки сразу же начинают работу: поворачивать детали, вставлять магическое ядро, проверять. Всё по кругу, снова и снова.
Тепло от машин быстро прогоняет утренний холод, но на смену ему приходит пот. Здесь всегда жарко, воздух плотный, как будто его можно потрогать.
Я не поднимаю головы, пока не слышу крик где-то справа.
– Быстрее! – орёт один из надсмотрщиков. Его голос громкий, как выстрел.
Краем глаза замечаю девушку. Её лицо бледное, руки дрожат, и она роняет деталь прямо на пол. Надсмотрщик тут же подлетает к ней, хватает за плечо.