Кухтик, или История одной аномалии
Шрифт:
– Да, хозяйство тебе досталось нелегкое, - посочувствовал ему Елка.
– Ничего, выгребем, - ответил Степаныч.
– Ох, выгреби, выгреби, - с мольбой в голосе произнес Елка.
– Только уж ты, понимаешь, как-нибудь полегче греби. А то вон Колобок вишь куда заплыл. Видать, на весла шибко налег. Так уж ты, Степаныч, смотри, не того... Не налегай слишком, понимаешь. Как-нибудь зигзагом давай. Немного туда, немного - сюда. Глядишь, так лучше получится.
– Попробую... Может, куда и догребем.
– Степаныч пожал
– Ну, давай. Греби, греби, дорогой, - произнес Елка с надеждой.
* * *
– Все под себя греби, - сказал Третий Заместитель Второго Помощника. Не будь дураком. Греби сколько можешь.
– Да стремно как-то.
– Четвертый Заместитель, сидевший рядом в глубоком кожаном кресле, поежился.
– Оно, конечно, все нынче гребут. Вот только не проколоться бы. Раньше-то проще было. А теперь все как сдурели. Не тому отстегнешь, наедут, замочат, пикнуть не успеешь.
– А ты нос по ветру держи. Врубайся. Сумеешь расклад усечь - в долю возьмут. Не сумеешь, пеняй на себя.
– Эх, мать! Такие деньжищи кругом гуляют, - вздохнул Четвертый.
– Вон Сенька Косой на трубе сидит, лицензии подмял, стрижет, падла, как с куста.
– Да, там лимонов немерено, - согласился Третий.
– У него Васька Хмырь офшорку на Канарах сварганил, туда сливает. На подставные счета.
– Живут же люди!
– Четвертый вытянул ноги и, скрестив руки на животе, запрокинул голову.
– Петька Жук вон у Банкира шестерит, а упаковался весь дальше некуда. Ему счас лафа. Твердыш вверх ползет, на одних кредитах сколько наварить можно!
– Ничего, - сказал Третий, - трансферты через нас идут. Попридержи чуток и здесь наваришь.
– На местах много берут, - процедил Четвертый, - каждая сявка свое оторвать норовит. Словно с цепи сорвались.
– Прижмешь, поделятся.
– Третий Заместитель достал из кармана коробочку таблеток, вынул одну и, поморщившись, проглотил.
– Собачья жизнь. Мотор барахлить начал. Вчера полдня докладную писал. Завтра хозяин к боссу идет.
– А босс-то как?
– поинтересовался Четвертый.
– А никак. В спячку впал. Витька намедни ему сводку носил. У них, вишь ли, из какого-то Лукичевска-Хренычевска бумага пришла. Фигня там какая-то творится. Не то свихнулись все разом, не то нажрались поголовно. Изобилие, понимаешь, им пригрезилось. Массовый гипноз, что ли? А может, просто деньги клянчат.
– Ну, и что он?
– Кто?
– Ну, босс?
– А чего босс? Говорю ж - в спячке. Его пока жареный петух не клюнет, он не пошевелится. И слава Богу. Лишь бы опять на танк не полез.
– Лукичевск - это где?
– Четвертый повернул голову и посмотрел на соседа.
– Вроде название знакомое.
– Да хрен его знает. Тебе-то не все ли равно?..
* * *
В Лукичевске наступила осень. Третья с тех пор, как Кухтик вместе с Беней и покойным академиком пережидали в столичной гостинице смутные
Кухтик второй месяц сидел без работы. Изредка ему удавалось пристроиться на день-другой потаскать товар в каком-нибудь ларьке, коих множество расплодилось вокруг главной площади. Но платили там немного, хотя и платили сразу. Сегодня он опять безрезультатно прошлялся весь день по городу и теперь молча сидел за шатким столом, ожидая, пока сварится в кастрюле пачка пельменей - его скромный вклад в общий с Колькой котел. Сам Колька, одетый в черную рубашку, расхаживал по кухне и спорил с Надькиным отцом, сидевшим напротив Кухтика.
– Порядок, - говорил Колька, - порядок наведем. Жидов прищучим, чернозадых выкинем, демократов и коммуняк - тоже.
– Ты насчет коммунизьма не очень-то!
– Надькин отец разгладил рукой лежащую на столе газету.
– Дерьмократов с нашими в одну кучу не мешай. Мы с ими сами разберемся.
– Во! Ты ещё за жидов заступись!
– Колька встал у двери и прислонился спиной к косяку.
– Они всю кашу заварили. Истребление устроили. Церкви порушили. Государя убили.
– Мне твой Государь по фигу, - сердито сказал Надькин отец.
– А жидов нам не вешай. Кто в Лукича стрелял?
– Твой Лукич сам из них, - парировал Колька.
– Ты не смотри, что наши с вами сейчас заодно. Вот задавим демократов, очистим землю от всех этих, там разберемся.
– Уж больно ты шустрый стал.
– Надькин отец усмехнулся.
– Смотри, чтобы наши с вами опосля не разобрались. Мы - сила, а вы кто? Вы это - как его?
– попутчики. Токмо при дерьмократах и разгулялись. А наши придут, ещо посмотрим.
– Ладно тебе, - примирительно сказал Колька.
– Чего собачиться? Пока одно дело делаем. Чем базлать, давай лучше порубаем. Вон пельмени сварились.
Надькин отец устало махнул рукой и потянулся за ложкой.
– Хрен с тобой, - сказал он.
– Пожрем уж. Хоть и всухомятку.
– Пожрем, однако, - деловито произнес Колька.
– Но все одно наше время придет. Запрыгают ещё у нас эти масоны с демократишками. Всех к ногтю прижмем!
Он сел на колченогую табуретку и погрозил кому-то кулаком в сторону окна.
* * *
Большая Елка стоял на трибуне, размахивая кулаком. Но испытанный, верный аргумент в этот раз уже не срабатывал. На каждый его взмах зал отвечал свистом и криками. Недовольство Начальников грозило перерасти в бунт. Напрасно он озирался в сторону Булатика, сидевшего за спиной. Тот окончательно переметнулся на сторону Елкиных врагов. Опоры искать было негде.