Куколка
Шрифт:
В:Лишь одно: верить тебе нельзя.
О:Позволь досказать, и ты поверишь, обещаю.
В:Угу, когда рак на горе свистнет. Изволь-ка носом да в собственную пакость! Откуда, говоришь, излился свет?
О:С небес.
В:И все озарил? Точно светило, превратив ночь в день?
О:Нет, вокруг была темень.
В:Не имелось ли свечей в том парящем паникадиле?
О:Нет,
В:И висело над кромлехом?
О:Да.
В:Недвижимо?
О:Да.
В:Насколько высоко?
О:Не знаю.
В:Ну, как солнце, луна?
О:Нет, не выше облаков. Ну вот как купол Святого Павла.
В:Сотня шагов в вышину?
О:Говорю, не знаю.
В:Ну и как же, по-твоему, его там подвесили?
О:Не постигаю. Может, держала огромная птица?
В:Либо отъявленный врун. Ты сказала, что перед тем слышала нечто, похожее на шорох крыльев иль ветра. Но ведь их шум-то разный.
О:Я не умею описать. Скорее, шелест крыльев.
В:Иль свист кнута над спиною? Услышишь и его, как поймаю на вранье. Мастеровой, указующий перстом, и старик что-нибудь держали в руках?
О:Ничего.
В:Его сиятельство к ним обратились?
О:Нет, он лишь снял шляпу.
В:Что? Обнажили голову перед плотником и старым хреном?
О:Говорю, как было.
В:Те откликнулись? Выказали ответное почтенье?
О:Не приметила.
В:Когда свет погас, слыхала какой-либо шум?
О:Нет.
В:И парочку уж не видела?
О:Так со свету ж ослепла.
В:В вышине ничто не зашумело?
О:Полная тишь.
В:И что ты из сего вывела?
О:Что его сиятельство иной, чем я думала. Вскоре он помог мне подняться, благодарно сжал мои руки и, заглянув в глаза, проговорил: «Ты та, кого я искал». Затем повернулся к Дику, и они обнялись — не как хозяин и слуга, но как братья, счастливо завершившие дело.
В:Знаками не обменялись?
О:Нет, лишь крепко обнялись.
В:Что потом?
О:Его сиятельство вывел меня из храма и предупредил:
В:Что ответила?
О:Мол, не проболтаюсь. «Вот и умница, — сказал он. — Теперь ступай с Диком». Мы уехали, а его сиятельство остался. Но там пробыл недолго — нагнал нас еще по дороге в гостиницу.
В:Ты не спросила, что сие было?
О:В дороге он держался позади, а на гостиничном дворе пожелал мне покойной ночи и, передав лошадь Дику, тотчас прошел к себе. Я тоже поднялась в свою комнату.
В:Позже Дик к тебе явился?
О:Той ночью больше я его не видела.
В:Ладно. Но как быть с тем, что ты рассказывала Джонсу? Мол, его сиятельство отвезли тебя в кромлех, дабы, совокупившись с тобою, испытать непристойное поверье, и там-де возник эфиоп, что на камне высился стервятником, готовым ринуться на твой срам, да еще воняло мертвечиной… Как насчет сей дьявольской картины?
О:Я солгала.
В:Видали — она солгала! Открою тебе истину, голуба: единожды солгавший и в другой раз соврет.
О:Сейчас не лгу. Я под присягой.
В:Зачем же Джонсу наворотила этакого вздора?
О:Пришлось. Надо было его ошарашить, чтоб он помалкивал, боясь, что сочтут соучастником. Не спеши, потом я объясню причину своей лжи.
В:Всенепременно, дорогуша, не сумлевайся. Назавтра его сиятельство к тебе переменились?
О:В дороге он развернул коня, дождался нас с Диком и, пристально глянув на меня, спросил: «Все хорошо?» Да, ответила я, после чего он поехал дальше, словно разговор окончен. Вот и все.
В:Как ты сообразилась с тем, что видела в кромлехе?
О:Место заколдованное, покрыто великой тайной. Нам подали некий знак, в коем не было ничего худого иль страшного.
В:А как растолковала слова его сиятельства — ты, мол, та, кого он искал?
О:Во мне он увидал ответ своим желаньям.
В:То бишь?
О:Блудницу, что боле не согрешит.
В:Как так? Для блуда тебя и наняли.
О:Дабы открылись глаза мои.
В:Стало быть, его сиятельство не пытались исцелиться от немочи?
О:Он желал того, что случилось.
В:Мол, заурядная шлюха споспешествует чуду, так, что ль? И визитеры явились по твою душу? Но ведь его сиятельство тоже пали на колени.