Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины
Шрифт:
Легенда об основании Николо-Угрешского монастыря под Москвой Дмитрием Донским в память победы на Куликовом поле достаточно хорошо известна: когда Дмитрий Донской выступил против Мамая, по дороге на Коломну, в пятнадцати поприщах (верстах) от Москвы, явилась ему над древом икона святителя и чудотворца Николы. Возвращаясь с поля Куликова той же дорогой, Дмитрий Иванович отслужил на этом месте благодарственный молебен и обещал основать монастырь. В фондах Государственного Исторического музея находится памятник изобразительного искусства, посвященный этой теме, — прорись 80–90-х годов XVII в. с иконы того же времени, на листе размером 35x28 см [951] . На лицевой стороне листа (илл. 38), в центре, изображен момент чудесного явления иконы Николы над древом, справа — лагерь русских войск; на втором плане, за холмами, показан эпизод битвы; слева на переднем плане — сцена посещения князем построенного им по обету монастыря. На горизонте вырисовываются контуры «стольного града» — стены и башни Кремля, колокольня Ивана Великого, главы московских соборов. Из-за дальнего горизонта поднимается солнце. Над иконой Николы, на верхнем поле листа, изображение Спаса облачного с державой. Изображение окружено точечной рамкой. Оттиск выполнен сажей и киноварью с подцветкой кромки холмов, размытой сажей; сажей подцвечены и кроны деревьев за холмами, и кусты у нижней кромки листа. Над отдельными деталями изображения поставлены буквы, обозначающие цвет при «роскрыше».
951
ГИМ,
На обороте листа, против каждой сцены помещены следующие надписи, раскрывающие смысл изображения:
I. «Благоверный и великий князь Димитрий Иванович поиде с Москвы с воинством своим противу безбожного царя Мамая» (слева вверху).
II. «И отыде 15 поприщ от царствующего града Москвы и ста в шатрах на поле. И виде образ Святаго и великаго отца Николы над древом стоящь» (слева внизу).
III. «Благоверный и великий князь Димитрий Иванович побеждая безбожного царя Мамая» (справа вверху).
IV. «Егда возвратися по победе безбожного царя Мамая нато место монастырь созда во имя Святаго и великаго отца Николы Зовомый «Угри» (справа внизу).
Сейчас нам известны два ранних варианта текста легенды о явлении иконы Николы Дмитрию Донскому. Один из них — на обратной стороне листа рассматриваемой прориси; второй — в сборнике смешанного содержания конца XVII — начала XVIII в. [952] Оба варианта очень близки между собой, очень кратки, деловиты.
Обычно основание монастыря исследователи относят к 1380–1381 гг. [953] В подтверждение этого зачастую приводится икона Николы с клеймами из Николо-Угрешского монастыря, которую часть исследователей датирует 80-ми годами XIV в. [954] , но существует точка зрения, что она относится к первой половине XV столетия [955] . Исследования последних лет позволили архитекторам-реставраторам предложить реконструкцию древнейшего Никольского собора, создание которого относят к 80-м годам XIV в. [956] В литературе есть упоминание о том, что в Троице-Сергиевой лавре хранилась книга, списанная настоятелем Николо-Угрешского монастыря по благословению Троицкого игумена во второй трети XV в. [957] А. Ратшин, ссылаясь на «достоверные источники», приводит сведения, что Дмитрий Донской в 1381 г. построил первый деревянный храм, посвященный Николе, и основал иноческую обитель, а первый каменный храм возводится в XV в. [958] Во всяком случае, большинство исследователей очень осторожно, с оговоркой «по легенде», относят основание монастыря к 1380–1381 гг. В летописи же упоминание о монастыре появляется только в 1479 г. [959]
952
ГИМ, Муз. 998, л. 24 об.
953
Амвросий. История Российской Иерархии, ч. I. M., 1807, с. 245; Голубинский Е. Е. История русской церкви, ч. II, т. II. — ЧОИДР, кн. IV, с. 603; Готье Ю. В. Замосковный край в XVII веке. М., 1906, о. 567; Ратшин А. Полное собрание исторических сведений о всех бывших в древности и ныне существующих монастырях и примечательных церквах России. М., 1852, с. 234–235; Полосин И. И. Социально-политическая история России XVI–XVII веков. М., 1963-с. 81.
954
Антонова В. И., Мнева М. Е. Каталог древнерусской живописи, т. I. M., 1963, с. 252, № 214.
955
Научный архив ГМЗК, оп. 1. д. 181, л. 2.
956
Тудоси Л. Первый храм-памятник победы на Куликовом поле. — Альманах «Памятники отечества», № 1, 1980, с. 95.
957
Историческое описание Николаевского-Угрешского общежительного монастыря. М., 1897, с. 12.
958
Ратшин А. Указ. соч., с. 234–235.
959
ПСРЛ, т. IV, ч. I, вып. 1, с. 159.
Таким образом, в письменных и художественных памятниках XIV–XVI вв. не отразились даты основания монастыря и возникновения легенды.
Для атрибуции прориси необходимо последовательно рассмотреть, в каких случаях обращались наши предки к образу Николы-защитника, каким образом Никола, «скорый помощник» против «своих поганых», появляется в одном изображении с Димитрием Донским — реальным героем Куликовской битвы. Ответ на эти вопросы также поможет нам датировать легенду об основании Николо-Угрешского монастыря, положенную в основу созданной иконы и прориси с нее.
Почитание Николы как покровителя города и защитника Руси от врагов начинается с XIII в. Именно к этому времени и относится возникновение иконографического типа «Николы Зарайского» [960] . Широко известны такие иконографические изводы, как «Никола Можайский» начала XIV в., «Никола Великорецкий» начала XVI в.
Очевидно, в силу того что первый русский иконографический извод оказался исторически связан с борьбой против монголо-татарских орд, и в последующее время к Николе стали обращаться за помощью против монголо-татарской опасности. Интересны в этом плане сведения, дошедшие от XVI в., времени Ивана Грозного. В 1546 г., когда разнесся слух, что крымский хан Девлет Гирей собирается совершить набег на Московское государство, Иван IV, перед отъездом в стан «6 мая, в четверток на второй неделе по Пасхе ездил по Москве-реке в судах на богомолье к Николе на Угрешу, а от Николы пошел на Коломну так же водой» [961] . Иван IV уделяет внимание Николо-Угрешскому монастырю, одаривая его землями, переписывая старые грамоты [962] . Не меньшей заботой пользовался «Никола Зарайский», что на Рязани. Восстанавливается Николо-Радовицкий монастырь, прославившийся именно в это время явлением «чудотворной иконы» [963] . Обращает на себя внимание такая деталь: со второй половины XVI в. все чаще фигурируют не местные типы Николы — «Зарайский», «Можайский», «Великорецкий», а «Святитель» и «Чудотворец» Никола. Объясняется это, вероятно, тем, что при создании митрополитом Макарием общерусского свода святых, святитель и чудотворец Никола занимает в нем одно из почетных мест, выступая радетелем за интересы всего Русского государства. Эта же мысль появляется и в литературных памятниках, отразивших «Казанское взятие». В «Летописце начала царства»,
960
Смирнова Э. С. Живопись Великого Новгорода середины XIII — начала XV вв. М., 1976, с. 202.
961
Полосин И. И. Указ. соч., с. 81–82.
962
Исторический очерк Николаевского-Угрешского мужеского монастыря. М., 1872, Приложение.
963
Полосин И. И. Указ. соч., с. 80–82.
964
ПСРЛ, т. XXIX, с. 87.
965
ПСРЛ, т. XXI, с. 644.
966
ПСРЛ, т. XIX, с. 141–142.
В «Истории о казанском взятии» Никола выступает именно как общерусский святой, наряду с наиболее почитаемыми отечественными святыми: Борисом и Глебом, митрополитом Петром, великим чудотворцем Сергием. Взятие Казани — акт общегосударственного, общерусского значения, такой же как Куликовская битва. Возможно, покорение Казанского царства рассматривалось в то время как логическое продолжение славной Куликовской победы. Отправляясь в Казанский поход, Иван IV повторяет путь Дмитрия Донского на Коломну, молится перед иконой Богоматери, по преданию, бывшей с Дмитрием на Куликовом поле, громит крымчан под Рязанью и идет на Казань завершать дело, начатое Дмитрием. В честь славного предка называет Иван IV своего сына-первенца, весть о рождении которого пришла к нему на обратном пути после взятия Казани: «и тако посылает во всю область царства своего великия России, возвещая свою великую радость, яко дарова [Бог] е[м]у сына, в прародителей его место, великого князя Димитрия Ивановича, иже показа великую победу и одоление на безбожного Мамая за Доном» [967] .
967
ПСРЛ, т. XIX, с. 473–474.
Годы Казанских походов наполнены воспоминаниями о славных битвах былых веков, о стремлении «положить душу свою за люди своя», достойном высшей награды: «венца нетленного» [968] .
В песнопениях, посвященных Николе, звучит тот же мотив жертвенности и высшей награды: «Евангелие исполнишь, положи душу твою о людях твоих» [969] . В это время и могли объединиться в представлениях современников князь Дмитрий Донской, герой Куликовской битвы, и чудотворец Никола, по молитве которого «сокрушаться языци поганстии» [970] .
968
ПСРЛ, т. IV, ч. I, вып. 1, с. 520.
969
Опись Московской Оружейной Палаты, ч. III, кн. I. Знамена, прапоры, значки, флаги и штандарты. М., 1864, с. 103, № 42 (10 (текст на кайме хоругви).
970
Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871, с. 454.
Союз этот в какой-то степени нашел отражение в памятниках Казанского цикла. Рассказ Степенной книги и особенно развернутое повествование «Казанского летописца могли послужить своеобразным «строительным материалом» легенды о явлении иконы Николы Дмитрию Донскому по дороге на Куликово поле.
Говоря об источниках этой легенды, нельзя исключить из поля зрения и иной обширный легендарный материал. Обращает на себя внимание тот факт, что именно во второй половине XVI в. многие малоизвестные или забытые монастыри обновляются «явлениями» чудотворных икон [971] . Слагаются новые легенды, предания обретают реальность факта. Таким образом, возникновение рассматриваемой легенды можно отнести ко времени не раньше середины XVI в.
971
Полосин И. И. Указ. соч., с. 81.
Первым живописным воплощением легенды о «Явлении иконы Николы на древе Дмитрию Ивановичу…» явилась хоругвь походной церкви, которая упоминается в описи Оружейной палаты 1643 г. Впоследствии хоругвь пришла в ветхость, судить о ее иконографии мы можем только по сохранившемуся описанию XIX в.: «На хоругви написан образ св. Николая Чудотворца, перед которым изображен в молении Великий князь Дмитрий Донской со своими боярами, вдали видна ставка» [972] .
Насколько можно судить, первое изображение легенды существенно отличается от имеющейся у нас прориси. Это традиционный иконографический извод «явленной» иконы, основным смысловым звеном которой является икона святителя. Интересно, что именно этот «краткий» иконографический тип стал образцом для более поздних гравюр и лубочных изображений [973] .
972
Опись Московской Оружейной палаты, ч. III, кн. I, с. 103, № 4210.
973
Гравюра XIX в. ГИМ, ИЗО, И III 43251; лубок XX в., ГИМ, ИЗО, И III хр. 7974.
Изображение на прориси, находящейся в ГИМ, можно рассматривать в двух аспектах: художественное решение, смысловое содержание памятника.
Композиционно изображение делится на два основных регистра: «мир горний» и «земную юдоль». На верхнем поле прориси, в «мире горнем», — Спас облачный, благословляющий с державой. Он торжественно-спокоен и неподвижен. Никола, являясь вестником воли Спаса, связан звездной гирляндой киноварного цвета с верхним регистром; киноварь звезд гирлянды словно впитала в себя отблеск алого сияния Спаса Благословляющего. И в то же время несколько грузная фигура Николы в аксамитовой фелони с пышным зарукавьем, глубоко сидящая в кроне сосны, словно в гнезде прочно связана с земным, действующим миром, с его делами и заботами. Копья и знамена войск Дмитрия на Куликовом поле, изображенные слева, шатер Спасской башни и купол Ивана Великого справа находятся почти на одном уровне с плечами святого. Но формально, внешне Никола связан с нижним регистром только одной сценой — сценой «явления». «Явление» иконы, на которой святой изображен в роскошном облачении, является как бы «зачином» событий, подобно пышным заставкам и инициалам в документах и торжественных обращениях царствующих особ того времени.