Кулон с ее именем
Шрифт:
– Эмбер! Как же я рада, что ты пришла!
На широкой лестнице, перегибаясь через перила, стояла молоденька девушка. Ее рыжие волосы были заплетены в две толстые косы, закрученные по бокам головы и внешне делающие их обладательницу старше и степеннее. Однако огонь и детское, неподдельное веселье в зеленых глазах сразу же скрадывал это впечатление.
– Мисс Алисия, – делая реверанс, поздоровалась Эмбер, с болью в сердце понимая, что рядом с прекрасной девушкой, дочерью барона, выглядит как нищенка в лохмотьях.
Поймав себя на этой мысли, Эмбер покачала головой и напомнила себе, что внешний вид не самое главное, а зависть разрушает душу.
«Эмбер, ну что вести эти пустые разговоры? девушка будто наяву услышала голос сестры, – все равно ничего не изменить. Мы же не можем вернуться в прошлое и забрать у папы с мамой тот сверток, поэтому хватит лить слезы и говорить о том, что раньше было лучше. Раньше всегда лучше. Но мы живем здесь и сейчас, поэтому в наших силах сделать это «сейчас» лучше. Прошу тебя, Эмбер, возьми себя в руки. Мне одной не справиться, я нуждаюсь в твоей помощи».
Эмбер медленно выдохнула сквозь чуть приоткрытые губы и расправила плечи. Эти слова сестра сказала ей по прошествии месяца с кончины родителей. Эмбер в тот момент была потеряна, ее душа опустела, даже слез не осталось. Она просто сидела, глядя в стенку и уплывала на волнах воспоминаний. Джесс же работала, не покладая рук, пытаясь провернуть какие-то сделки, продать что-то. Она валилась с ног от усталости, но не позволяла себе сдаться, опустить руки. В тот самый миг, когда она сказала сестре эти слова, у той в душе что-то перевернулось. Стержень, надтреснутый после гибели мамы с папой, будто обвила крепкая лоза, вновь делающая его крепким и неподвластным горьким минутам, подкинутым судьбой.
– Мисс Алисия, прошу прощения за то, что опоздала, – поднимая взгляд, произнесла Эмбер.
Ей казалось, что с того момента, как она переступила порог дома, прошло не меньше часа, но, взглянув на настенные часы, девушка поняла, что не прошло и минуты.
– Ох, Эмбер, ну мы же договаривались! с притворным возмущением воскликнула девушка, – А–ли–си–я. Ну, давай.
Эмбер хмыкнула и улыбнулась. Подчас младшая дочь ныне покойного барона Крафта напоминала ей Тома, хоть и была на много лет старше его.
– Алисия, – медленно, с расстановкой произнесла Эмбер, и девушка, довольная тем, что ей удалось добиться своего, захлопала от восторга в ладоши.
– Ну что, пойдем заниматься? – предложила Эмбер, желая поскорее сбежать от взгляда нового слуги, который прожигал в ней дыру между лопаток.
– Да, да, конечно, – с широкой улыбкой промолвила Алисия. Она упорхнула наверх, и Эмбер ничего не оставалось, кроме как последовать за ней, благо дорогу в музыкальный класс она знала наизусть.
Когда она вошла в богато убранную комнату, Алисия уже сидела на небольшом пуфике и держала на коленях скрипку. Эмбер по привычке обласкала взглядом золотую фигурку на полке, изображающую средних лет женщину, одетую, как воин. Строго очерченная линия рта, непреклонный подъем головы, развевающиеся, словно от сильного ветра, длинные волосы и сила, светящаяся в золотых глазах. Алисия когда-то сказала Эмбер, что это древнегреческая богиня Афина, но девушке эта статуэтка неизменно напоминала Джессику такую же сильную и неподвластную страхам.
С задумчивой улыбкой Эмбер повернулась к
– Как твои успехи?
– Я выучила ту композицию, которую ты мне сказала, и тренировала ее. Но она такая сложная, сложней, чем все, что я до этого играла!
– Хочешь, чтобы я снова сыграла ее тебе? с легким вздохом уточнила Эмбер.
За долго время совместных занятий она научилась распознавать малейшие изменения в тоне ученицы, вследствие чего могла без труда угадать не только ее настроение, но и желания. Обычно Эмбер не поддавалась на провокации и все равно заставляла Алисию играть то, что той казалось чересчур сложным или, наоборот, скучным, но в этот раз решила пойти у девушки на поводу. Ей надо было отвлечься. А игра на скрипке для Эмбер всегда была идеальным способом забыть о проблемах.
– Это было бы чудесно, – смущенно улыбнулась Алисия.
Эмбер, хмыкнув, положила скрипку на плечо и наклонила голову вбок. Одной рукой девушка ласково взялась за гриф, а пальцами второй обхватила смычок. Эмбер закрыла глаза и начала водить по струнам, извлекая из инструмента звуки поразительной чистоты. Хорошо знакомая мелодия лилась по воздуху, и душа отзывалась на ее зов, вливаясь в этот поток. Звуки, рождаемые Эмбер, начинали жить своей жизнью, не забывая, тем не менее, служить отражением чувств своей создательницы, которые та невольно вкладывала в свою игру.
Когда Эмбер закончила, ее сердце трепетало от восторга. У девушки появилось стойкое чувство, что, исполнив выученную наизусть мелодию, она достигла пика своего мастерства. Эмбер довольно улыбнулась. Страхи на время уступили, освобождая место под гордости.
Открыв глаза, Эмбер взглянула на Алисию и увидела, что та прижимает платок к глазам и вытирает катящиеся по щекам слезы. Но улыбается.
– Это было очень волнующе, – неожиданно раздался голос, и девушки, вздрогнув, оглянулись.
Увидев, кому принадлежит этот разливающийся, словно патока, тенор, Эмбер обмерла. Сердце мгновенно ускорило свой бег, а к щекам прилила кровь, окрасив их в нежно-розовый цвет и с головой выдавая смущение девушки.
В дверном проеме, прислонившись к косяку плечом, стоял брат Алисии Говард Крафт. Его волнистые, с рыжинкой волосы чуть растрепались, словно он провел по ним ладонью. Колдовские глаза цвета морской пучины внимательно смотрели на Эмбер, проникая прямо в потаенные уголки ее души. Не позволив себе уткнуться взглядом в свои колени, девушка вместо этого принялась разглядывать одежду мужчины, не решаясь задерживать взгляд на его одновременно мужественном и по-аристократически утонченном лице. Дорогой костюм, сшитый по последней моде, выгодно подчеркивал широкие плечи Говарда и скрадывал его единственный недостаток невысокий рост.
– Спасибо, господин Крафт, – сказала Эмбер, не без облегчения отмечая, что ее голос, хоть и стал на пару октав выше, звучит уверенно.
Она приказала себе опустить глаза, как надлежало сделать девушке ее положения, с режущей болью от несправедливости признавая, что не в праве открыто любоваться легкой улыбкой уверенного в себе человека, так часто играющей на губах Говарда. Она не была ему ровней. И дело было не только в материальном и социальном положении. Любой, кто хоть раз видел Говарда Крафта, согласился бы с тем, что с ним по жизненному пути должна идти женщина-королева. Горделивая осанка, узкая осиная талия, легкая поступь и профиль античной богини красоты вот какой должна была быть спутница барона.