Курсант: Назад в СССР 14
Шрифт:
Баня стояла чуть в стороне, у опушки. Снаружи — добротное срубовое строение, пахнущее свежим деревом, дымком и лесной влагой. Внутри — тепло, полумрак, лампочка под сизым абажуром, легкий пар в воздухе.
Парилка — широкая, с мощной железной печкой из паровозной стали, наглухо забитой камнями. Полок — чистый, свежий. На нем уже расстелена белая простынка. В комнате отдыха — медвежья шкура, широкая деревянная лавка, стол со скатеркой, самовар электрический мельхиоровым пузом сверкает, низенький
Оно и хорошо, всё-таки надо выдохнуть после лесного приключения. Я быстренько разделся, вошёл в парилку. Сел на горячий полок, немного попотел. Погрелся. Без фанатизма — пьянка и баня не очень совместимы, если не хочешь вреда для здоровья, знал я это хорошо. Но разогнать хмель слегка — не повредит.
Долго сидеть не стал, скоро вышел в комнату отдыха. И — замер. На лавке, укутанная в белоснежную простыню, сидела девушка.
Красивая. Молодая. Лицо — ясное, светлое. Волосы тёмные, чуть влажные. И улыбка — не дурашливая, не заигрывающая, а тихая, уверенная. И ее совершенно не смутил мой обнаженный вид.
— Здравствуйте, Андрей Григорьевич, — сказала она, будто знала, кто я, но судя по интонации, всё же видела меня впервые.
Я стоял, босой, с полотенцем в руках, которым забыл даже прикрыться, а в голове стучало: «Откуда я тебя знаю? Кто ты?»
И тут я вспомнил её…
Глава 4
Это была Лиза. Елизавета Грунская. Глаза — живые, дерзкие, и что-то в них было… зрелое не по годам. В руках — бокал с вином. На столе открытая бутылка.
— Андрей Григорьевич, — проговорила она, и голос её был будто из другого времени. — Не скучно вам париться в одиночестве?
Я не ответил сразу. Стоял, глядя на неё, как на привидение. Ведь я её прекрасно знал. Не по паспорту и не по рассказам. Я знал её из другой жизни. В девяностых её звали Груней. Мамка, хозяйка борделя в моем родном городе, попав туда еще в девяностые уже бывалой проституткой. Но за непробиваемым образом развязной и разбитной шалавы и уличными ухватками тогда скрывалась женщина с крепкими мозгами и нервами. Она помогала мне. Сливала данные на бандитов, торговцев наркотой, докладывала о всех сомнительных клиентах борделя, у кого нелады с законом. Была со мной на связи, как агент. Работала тонко, ни одного прокола, будто мстила криминальному миру за свою сломанную жизнь. А потом…
Потом бандосы её вычислили. И убили в начале нулевых, когда в городе ещё были группировки. Просто однажды её выловили из реки: в пальто, без обуви, горло перерезано.
Я узнал, кто это сделал, и нашёл ублюдков. Одного пристрелил лично при задержании, двоих засадил. Но Груню, конечно, это не вернуло.
И вот теперь она сидит передо мной. Живая, молодая, совсем не увядшая. На самом краю судьбы, с которого она однажды свернула не туда.
—
— Вы меня знаете? — девушка сначала удивилась, а потом заулыбалась. — А, ну да… Меня все знают.
— Что ты тут делаешь? — задал я вопрос, который так и рвался с губ, хотя и не имел смысла.
Понятно было, что она ответит. И Лиза игриво промурлыкала, склонив голову набок:
— Отдыхаю.
— Так, а другого места отдыха не нашлось? — изобразил я недовольство, настраиваясь всё-таки изображать, будто впервый раз ее вижу.
— Простите… Вам разве не приятно общество такой симпатичной дамы?
— Я здесь не за этим, — в этот раз проговорил я более мягко, чтобы совсем не отпугнуть.
— Жаль… Но я выполняю просьбу хороших людей. Сказали, вы серьёзный человек. Майор из Москвы. Заслуживаете культурного сопровождения, так сказать. Вот я и пришла. Я должна показать наше гостеприимство.
Она завела волосы за ухо и посмотрела на меня искоса.
— Гостеприимство? — прищурился я, уже обмотавшись полотенцем и усевшись на лавку напротив, между нами был только стол.
— Не бойся, — она рассмеялась, перейдя на «ты», — я не кусаюсь. Пока. Хотя… если ты будешь милым и попросишь — могу укусить. Хи-хи…
— Кто тебя прислал? — спросил я прямо.
— Ой, да какая разница? — Лиза встала, показывая соблазнительное бедро. Простыня чуть дрогнула и соскользнула с ноги. — Сама пришла… А ты расследовать что-то приехал, да? Говорят, что-то важное, говорят, ты знаменитый сыщик. Ой, мамочки, как интересно… Расскажешь?
На слове «знаменитый» она сделала особое ударение, будто я был как минимум звездой мировой эстрады. Обойдя стол, девушка подошла ближе. Тепло её тела чувствовалось на этом коротком расстоянии.
— Служебная тайна, — улыбнулся я.
Она наклонилась и вдруг спросила с некоторой грустью:
— Я знаю, ты не простой, это сразу видно. Умный. Видящий. Вот и посмотри на меня. Видишь, кем я могу стать? Видишь, куда меня тянут? Ну…
Я даже вздрогнул — почему она спросила у меня это? Будто Груня почувствовала нашу связь из будущего. Я смотрел ей в глаза: всё тот же взгляд, только ещё без прожитых лет, без боли, без пелены той усталости, что ляжет потом печатью на ее лице, забирая остатки молодости и красоты. Она — ещё не падшая. Её ещё можно спасти. Наверное.
— Не с того жизнь начинаешь, дорогая, — тихо сказал я. — Сверни, пока не поздно. Пока ты ещё не стала той, кем… однажды можешь стать.
— А если уже стала? — прошептала она, уселась рядом, игриво обвив мою шею руками, и попыталась поцеловать.
Я мягко отстранил ее, показывая, что у нас всего лишь беседа, пусть и по душам.
— Нет. Поверь мне, я бы почувствовал. В людях я немного разбираюсь.
В банной комнате повисла на миг тишина. Лишь тикали настенные деревянные часы да чайник с травами посапывал на краю стола.