Курсант: Назад в СССР 14
Шрифт:
Я помолчал и проговорил:
— И все же я здесь, и проверку буду обязан провести по полной… И на озеро ваше проеду.
— Конечно, конечно, — кивнул он. — Я буду оказывать вам всяческое содействие. Ведь мне важно, чтобы наш город соответствовал высокому стандарту современного советского социалистического общества, был, так сказать, примером передовой индустрии и культуры.
Прозвучало это так, будто он зачитывал текст перед делегатами съезда. Я усмехнулся:
— Разберёмся, Гавриил Захарович. И с озером, и с городом… в хорошем
Мещерский не возражал, но скептически хмыкнул, глядя в окно.
Тем временем машина свернула с главной дороги и пошла за город. Лес уже подступал плотной стеной, дорога становилась уже, темнота сгущалась.
Вскоре показался резкий поворот, а за ним — ржавая стойка с облупившимся знаком: «Туристическая база Чёрное озеро». Буквы стерлись, облезли, в сумерках казалось, сам знак вот-вот рухнет под собственной тяжестью, но он стоял крепко, будто древний могильный крест.
На верхушке указателя восседала ворона. Чёрная, неподвижная, она ковыряла клювом облупленные буквы, словно пыталась склевать слово «Чёрное».
«Волга» резанула её жёлтым светом фар. Птица нервно встрепенулась, с хриплым карканьем взмыла в воздух и растворилась в ночи.
Солнце село быстро. Лес сомкнулся над дорогой, и темнота под кронами деревьев проглотила нашу «Волгу».
Глава 3
Машина поплутала по извилистому просёлку, фары выхватывали из темноты то корявые стволы, то редкие дорожные столбики. Наконец, деревья нехотя расступились, и лес, будто с тяжёлым вздохом, выпустил нас на широкую поляну, где под тёмным небом притулились домики турбазы и светились огоньки.
— Приехали! — радостно махнул рукой в сторону строений Мещерский и тут же почесал нос, точно в предвкушении закуски и доброго стакана.
«Волга» въехала на неогороженную территорию и остановилась, слегка скрипнув тормозами.
— Миша, покури пока, — бросил Мещерский, открывая дверь. — Шашлычок поспеет — принесу тебе шампур!
Я молча отметил про себя: правильные начальники своих водителей, как правило, за общий стол сажают, рядом, почти как равных. Но, видно, тут случай другой. Может, Мише пить нельзя. Может, характер у него не тот.
Огляделся. Стандартные домики-«скворечники» стояли по периметру. Но выделялось в центре одно здание — двухэтажный деревянный корпус с длинной верандой, выкрашенный в свежий коричнево-жёлтый цвет. Сбоку виднелась баня — оттуда валил лёгкий пар, даже пахло берёзовым веником и дымком. А чуть дальше — большая деревянная беседка с длинным столом. Там уже собрались местные: директора, начальники, люди в костюмах и без, с приосанкой и рюмками в руках. Смех, перекрикивания, хруст огурцов и гул голосов разносились по поляне, будто подбадриваемые запахом шашлыка и лесного разнотравья.
— Ну вот, товарищ майор, — с довольной улыбкой сказал Мещерский, указывая на шумную компанию за длинным деревянным столом. — Вот они, наша опора. Крепкий
Пока шли к беседке, я уже взглядом выцепил несколько ключевых фигур. Во-первых, начальник милиции — тот самый Бобырев Виктор Игнатьевич, о нем я уже навел кое-какие справки. В кителе с подполковничьими погонами, лысоватый, с округлым животиком, тяжёлыми щеками и глазами немного навыкат, отчего казался всё время немного удивленным. По манерам и повадкам — этакий сытый кот, не кастрированный, но сам давно уже мышей не ловит, только командует.
Во-вторых, сам виновник торжества — Даур Вахтангович Шамба, директор фабрики «Красная нить». Узнать его было несложно: орлиный нос, усы чёрные, как гудрон, волосы с сединой, но всё ещё густые, ершистые. Абхазец, как я и думал. Костюм сидит на нём, как влитой, запонки сверкают — и похоже, они бриллиантовые — а рубашка не просто отглажена, а накрахмалена. А глаза — хитрые, быстрые, бегают, будто проверяют, все ли на месте. И будто не говорит — поёт, руками машет, бровями играет, голос — с интонацией, с актерским придыханием, словно на сцене.
— Товарищи! — окликнул гостей Мещерский.
Те спорили наперебой, смеялись, кто-то гудел про гласность, кто-то язвил про перестройку — мол, скоро, глядишь, по телевизору каждый сможет на партию жаловаться. Главное — без мата. Ха-ха!
— Мы прибыли! Прошу внимания, — председатель исполкома выдвинул меня вперёд, как породистого жеребца на выставке. Я, однако, тут же шагнул чуть в сторону, в тень — оттуда тоже неплохо видно.
— Вот и наш гость из Москвы. Прошу любить и жаловать: Андрей Григорьевич Петров, майор милиции.
За столом загудели теперь уже одобрительно. Послышались перешёптывания: «Тот самый, из Москвы», «Молодой какой».
Шамба, не теряя ни секунды, вскочил, словно пружиной вытолкнутый, и шагнул ко мне навстречу.
— Андрей Григорьевич! Да-арагой! — произнёс он с широкой, масляной улыбкой. Рука его была крепкой, но без лишнего давления — деловой человек, знает, где как здороваться. — Какая радость видеть вас у нас! Я — Даур Вахтангович, скромный труженик предприятия «Красная нить». Наверняка видели нашу фабрику из окна аэропорта — жёлтая крыша, трубы не дымят!
— Рад знакомству, — коротко ответил я.
— О, дорогой, позвольте, я вас угощу! — махая руками, воскликнул Шамба, метнулся к мангалу, подцепил шампур с дымящимся мясом и ловко переложил его на тарелку. — Ух! Палчик аближи-ишь! — воскликнул он, нарочито смакуя акцент, хотя говорил по-русски чётко, как диктор по «Маяку». — Сам жарил! Барашек — свежайший! Вчера ещё по поляне бегал, а сегодня — нам на знакомство!
Как-то слишком торжественно элита города приняла мой приезд, не ожидал. За столом снова раздался смех, одобрительный гул, кто-то уже поднимал рюмку.