Курсант: Назад в СССР 14
Шрифт:
— Ну так чего? Готов к поездке на край света?
Я поправил галстук.
— Как в пионерском лагере, Никита Егорович. Всегда готов.
Горохов смотрел на меня с одобрением.
— Вот и славно, — а потом еле слышно добавил: — Только вот лагерь этот тебе точно не покажется весёлым. Говорю же, дружок у меня там жил. Тоже нет в живых его уже, кстати.
Советские аэропорты были везде, даже в таких городишках, как Нижний Лесовск, где самолёты
АН-2, он же «Аннушка», он же кукурузник, плюхнулся на узкую асфальтовую полосу, едва не подпрыгнув обратно в небо от удара. В салоне было трое пассажиров, и, когда машину перед посадкой знатно тряхнуло, сердце тоже ухнуло вниз вместе с воздушной ямой.
Но всё обошлось. Мы выбрались наружу, ловя ртом свежий воздух. Земля! Твёрдая, надёжная, родная…
Я вдохнул полной грудью, но вместе с ним в лёгкие тут же проникла тяжёлая смесь запахов — сырость болот, горячий асфальт и что-то сладковато-тухлое, словно где-то вдалеке тлела гнилушка.
Пройдя в здание крошечного аэропорта, я ещё раз оглянулся на взлётную полосу. Здесь мог сесть разве что Ил-14, да и тот, наверное, с трудом развернулся бы. Само здание — одноэтажное, низкое, с еще не облезшей штукатуркой. Внутри — зал ожидания с потертыми скамейками, стойка кассы с заляпанной вывеской «КАССА» и скучающий в углу автомат с газировкой. На стене плакат, на нём девушка в униформе и с подносом фруктов в руках и текст: «Летайте самолетами АЭРОФЛОТА».
Я улыбнулся, ведь иных самолетов гражданской авиации в СССР сейчас и не было… Потом машинально кинул монету в автомат, сделал пару глотков тёплой, слабо газированной воды и вышел на улицу.
Возле здания стояла чёрная «Волга», будто специально отдраенная к чьему-то приезду, с блестящими крыльями и тонированными задними стёклами. У капота — коренастый мужчина в светлом летнем костюме, с хитрым прищуром и глубокой залысиной. Лицо его, казалось, застывшее в лёгкой полуулыбке, дышало уверенностью. Глаза цепкие, оценивающие, но при этом доброжелательные — не тот случай, когда встречающий просто исполняет приказ. Он стоял расслабленно, но чувствовалось, что при необходимости может двигаться быстро, несмотря на возраст.
— Товарищ Петров? — голос его был спокойным, чуть насмешливым, будто он заранее знал, кто перед ним, но решил удостовериться для проформы.
Я шагнул ближе.
— Да.
— Гавриил Захарович Мещерский. Председатель Нижнелесовского горисполкома.
Я приподнял бровь.
— Сам глава города встречает командированного сотрудника милиции? За что же я такой чести удостоился?
Нет, я, конечно, предполагал, за что, но позволил себе немного слукавить. Посмотрим, что он скажет и как.
— А как же! — он усмехнулся. —
— Мой прилет — событие?
— Конечно! Вас вон вся страна знает. Ваши дела, статьи в «Огоньке», передовицы в «Известиях»… Настоящий советский герой.
Я только задумчиво кивнул. Комплименты меня никогда не впечатляли, а вот намерение того или иного чиновника их делать — уже вопрос.
— Садитесь, пожалуйста, прошу, по дороге поговорим.
Я сел на заднее сиденье, рядом плюхнулся сам Мещерский. За рулём сидел водитель, молчаливый мужик с грубым лицом, закатанными рукавами и натруженными руками.
Машина плавно тронулась.
За окном проплывали обшарпанные пятиэтажки, магазины с потускневшими вывесками, деревянные домики с палисадниками, где вдоль заборов сушились простыни. На центральной площади возвышался памятник Ленину с вытянутой в светлое будущее рукой, а над городом торчали трубы завода.
— Город у вас небольшой, — заметил я.
— Ага, столицы из нас не выйдет. Но живём. Не жалуемся.
— И фабрики-заводы у вас, смотрю, есть?
— Конечно. Главный у нас — Нижнелесовский текстильный комбинат «Красная нить», — заговорил Мещерский, глядя вперёд, на дорогу. — Основан в тридцать втором, ещё при первой пятилетке.
— Что выпускает? — спросил я, будто не знал.
— Ну, войну работал на армию, потом шил форму для железнодорожников, милиции, фабричных. Сейчас выпускают ткани — ситец, бязь, мешковину, спецовку, постельное бельё.
— Замечательное предприятие, — кивнул я, раздумывая, как далеко зайдет чиновник, рассказывая про «Красную нить», я-то подготовился и прочитал о городе и предприятиях все, что смог быстро нарыть.
Конечно, на бумаге всё красиво. А на деле… дефицит сырья, перебои с хлопком, постоянные недостачи. Руководство комбината давно научилось выкручиваться. Накладные подделывают, браковку занижают, списанное сырьё уходит налево. Чёрный рынок живёт за счёт таких вот фабрик. Ну и деньги там, соответственно, водятся…
— Передовик! Орденоносное, понимаете ли, предприятие. Гордость области, можно сказать. Вон, ещё при Хрущёве фабрика Орден Трудового Красного Знамени получила — за выдающиеся успехи в развитии лёгкой промышленности. Потом, в семидесятых, ещё удостоились Ордена Дружбы народов — за работу на экспорт, поставки в братские страны. Между нами говоря, чисто для галочки, конечно, но звучит красиво.
Я усмехнулся и кивнул:
— Сейчас, наверное, нелегко?
— Наоборот. Новая эпоха, новые веяния…