Кузница Тьмы

Эриксон Стивен

Подобная преданность не обещает наград. Делает любое положение униженным и одиноким. Откровение сулит вакуум, вера обречена тонуть. Но вдруг она желала дать именно такое откровение: внутри мы - свет, но снаружи лишь тьма?

Синтара, мы враждебно переглядываемся. Но если и это лишь обман профанов?"

Хмурясь, она потянулась к странице. Пришло время увертюры, решила она...

Звук торопливых шагов, стук в дверь. Она вздрогнула, вскочила, оправляя одежду.
– Войдите.

Удивительно, но там была не жрица, а историк Райз Херат.

– Верховная жрица,

прошу, идите за мной.

– Куда?

– Во двор. Заклинание уже творится.

– Что?

– Прошу, - сказал он.
– Эмрал, там темнота, непроницаемая тьма, и...
– он помялся, - Верховная Жрица, тьма истекает кровью.

Шагая к выходу, Синтара расслышала слабые вопли, а также грубые окрики - кто-то во дворе пытался успокоить панику. - Историк, - сказала она, - это вполне может быть волшебством Матери Тьмы и бояться нечего.

– Ваше явление и соответствующие уверения могут вызвать такие мысли, верховная жрица, - отозвался Райз.
– Потому я вас и отыскал.

– Но вы не верите, что это от Матери?

Он глянул на нее, бледный и осунувшийся.
– Подходя к двери, я надеялся - признаю - услышать спокойный ответ на принесенную новость.

– Но не услышали его.

Он тряхнул головой.

Они вышли наружу. Тисте отступали перед явлением, показавшимся в середине двора; от входа в Цитадель уже не было видно ворот, скрытых неизмеримым мраком. Это пятно висело в воздухе, черное и клубящееся, выпускало гладившие мостовую щупальца. Эмрал смотрела и видела: оно растет, сочится, скрывая надвратные башни, помосты с пригвожденными к месту дом-клинками.

Разноголосица начала стихать, словно обманчивое спокойствие Эмрал навело тишину.

Явление не издавало звуков, но сочилось холодом - тем же, что ощутим в Палате Ночи. Эмрал смотрела, гадая, действительно ли Мать Тьма начала заклинание. Но ради чего?

В этот миг сгустившихся сомнений конная фигура быстро выскакала из тьмы. Огромный мужчина в доспехах резко натянул удила боевого жеребца, искры заплясали под подковами. Остановился он прямо пред Эмрал и Райзом Хератом.

Она заставила себя выдохнуть. Темное явление быстро уменьшалось за спиной всадника.

Историк поклонился.- Консорт, с возвращением.

Лорд Драконус спешился. Холодом веяло от его плеч, блестел иней на сапогах и доспехах. Он стянул перчатки.
– Верховная жрица, - сказал он, - ты мне нужна.

– Консорт?

Он указал на здание за ее спиной.
– Она знает, что я вернулся. Я обещал дар, а ты должна быть со мной.

– В каком качестве?

– Как Первая Дочь Ночи.

– Не ношу такого титула.

Он приближался.
– Отныне носишь, - ответил он, проходя мимо к входу в Цитадель. Эмрал двинулась следом, за ней Райз Херат.

Лорд Драконус вошел в Великий Зал и замер в середине величественного помещения.
– Очистить зал!
– приказал он.

Спокойный здоровяк, прежде знакомый Эмрал, словно преобразился. Аура власти была ощутимой. Тяжелый взор упал на нее.
– Верховная жрица, отыщи пустоту внутри. Отдай волю зрения Матери Тьме, чтобы она узрела мой дар.

– Консорт, не знаю, как это сделать.

– Потому что никогда не пыталась. Смотри же на меня, а в душе пинками открывай дверь веры.

И тотчас же Эмрал ощутила проникновение в тело некоей сущности; та заворочалась, оказавшись в неподходящей плоти. Взглянув на лорда Драконуса, она испытала внезапный прилив

несогласных эмоций: радость Матери Тьмы при новой встрече с любовником, и облегчение - и, глубже всего, трепет. Эмрал старалась отдаться богине полностью, чтобы Мать смогла говорить ее устами, но что-то мешало усилиям. Она лишь ощутила желание Матери Тьмы приветствовать Драконуса, будто тяжелый грубый кулак стучался в запертую дверь - но дверь осталась закрытой, хотя богиня толкала с одной стороны, а Эмрал тянула с другой. Попытки провалились, и Матери Тьме удавалось лишь видеть своего сожителя.

Он успел сбросить плащ, в сложенных ладонях было что-то, хранимое бережно, словно чудный цветок... но Эмрал - и Мать Тьма - могли видеть только какой-то кусок лесной подстилки, примятый пласт земли. Драконус взглянул в глаза Эмрал и заговорил: - Любимая, этим даром я предлагаю освятить Цитадель, сделав ее настоящим храмом. Ты приняла Ночь, но овладела лишь скромной частицей ее власти.
– Он запнулся.
– Здесь, в каменных стенах, под каменным полом ведут войну разные силы. Похоже, я вернулся очень вовремя. Мой дар изгонит всякое сопротивление. Я даю тебе и всем Детям Ночи этот Терондай.

Сказав так, он позволил предмету выскользнуть из рук.

Он упал мягко, словно сложенный пергамент, и еще миг недвижно лежал на плитах. А потом начал разворачиваться, покрывая поверхности углами, и были углы чернее оникса. Казалось, образующийся рисунок впитывается в мрамор, навеки пятная его.

Эмрал ощутила внутри растущий ужас, исходивший от Матери Тьмы.

Рисунок продолжал разворачиваться, заполняя весь пол. У него было двадцать восемь рук, похожих на острия звезды. В центре многогранный круг. Драконус стоял внутри него. На лице читалась гордость, но и какая-то ранимость.
– Любимая, - сказал он, - из земель Азатенаев вернулся я к тебе по Дороге Ночи. Я скакал сквозь царство мрака.
– Он указал на рисунок, заполонивший весь зал.
– Больше не нужно тянуться, любимая. Я принес Ночь сюда и вновь предлагаю тебе совершенство ее объятий. Этот дар рожден любовью. Чем же еще можем мы освящать?

Эмрал еще чувствовала богиню: существо, съежившееся от страха.

– Любимая, - говорил Драконус, - я даю тебе Врата Куральд Галайна.

Рисунок вспыхнул огнем. Расцвела темнота.

И богиня сбежала.

В Палате Ночи Гриззин Фарл стоял перед Матерью Тьмой, видя, как та становится все более невещественной. Раскрывшись, сверток Ночи быстро окружал Цитадель, выливаясь из Терондая, подобно черной плесени заполняя комнату за комнатой. Он поглощал свет ламп, свечей и фонарей. Крал яркость факелов и углей в очагах.

Он ощутил, как темнота вылилась за стены Цитадели, потопом обрушившись во двор. Когда же она поплыла по речной глади, Гриззин моргнул - вода затрепетала, в разуме раздался жалобный вой речного бога - тьма прорвала барьер и ринулась в глубины. Вопль стал смертным стоном и пропал. А река текла в Ночи.

Мрак торопился распространиться по всему Харкенасу.

– Ты удивлялась моему присутствию, - сказал он богине на троне.
– Гадала о моей роли. Я не должен был дать тебе заговорить. Тишина нуждалась в... защите. Прости меня.
– Он протянул к ней руку.
– Ты оправишься. Найдешь силы, чтобы противостоять зову. Сила придет от поклонения и от любви. Но прежде всего от равновесия, ожидающего всех нас. Увы, достижение равновесия - так давно ожидаемого - будет трудным.