La Cumparsita… В ритме танго
Шрифт:
Я сильно упираюсь плечом в дверной косяк и лбом еложу по деревянной лакированной поверхности, прикрыв глаза, шиплю, рычу и хищно скалю зубы. Бля-я-я-я-ядь! Она молодая, мнительная, хрупкая женщина, а я готов сейчас продемонстрировать ей слишком оскорбленного отца. Да так же нельзя…
— Сережа! — Даша вскидывает на меня глаза и даже приподнимается на своем месте, как будто бы выказывая возрастное жалкое почтение. — Привет, дядя!
— Привет! — рукой показываю, что ей вставать не нужно.
— Ты… — она пытается начать.
—
— Сережа… — жалко шепчет и, похоже, начинает плакать. — Что случилось? Я, — громко икает и что-то непонятное, внеязыковое, грубым, почти загробным голосом вещает, — и-о-а-т-а…
«Виновата», по всей видимости, хотела мне сказать? Или я не расслышал долбаную частицу «не»?
— У тебя проблемы, рыбка? — тут же заглушаю негодование, утихомириваю свой тон, стараюсь соблюдать спокойствие и неприятности не нагонять.
— Я не совсем понимаю, о чем ты…
— Деньги, Даша! — рявкаю, по-прежнему не повышая голос. — Еще разок! У тебя проблемы?
— Деньги? — она все же поднимает голову, а я замечаю влажные глаза и ярко-алые пятна, стремительно, как вылупившиеся прожекторы, появляющиеся на ее лице. — Если…
Не дожидаясь объяснений и возможных женских запутывающих нас, недоразвитых и толстокожих, шуточек и фраз, хлопаю знакомым свертком по столу, укладываю и двигаю увесистую пачку ей под нос.
— Угу? — задаю почти блатной вопрос.
— Я всего лишь хотела…
— Ей это не нужно, Дарья! Или это твоя плата, твой со мной финансовый расчет, за то, что было четырнадцать лет назад в той реанимационной палате? — злобно прищуриваюсь. — Решила отблагодарить меня? Очень изощренно и своевременно! Что это такое?
— Нет, — слишком быстро отвечает.
— Юля не нуждается, а уж тем более в финансах. Я хорошо зарабатываю — тебе ли об этом не знать, у твоих двоюродных сестер адекватные и даже, представь себе, состоятельные и внимательные к их желаниям немного чокнутые родители. Какие есть, малыш! Девчонки вроде не в обиде. А нас, ваших надоедливых предков, не выбирают, вот станешь матерью — узнаешь! А это лишнее, Даша! Забирай их на хрен и не драконь меня! — выдвинув подбородок, указываю ей на денежную стопку.
— Я хотела просто поддержать Юлу, Сережа. Мне показалось…
— Она не ты, Дарья! Она не пойдет на то, что ты решилась сделать много лет назад. Какого черта? — оскалившись, рычу. — Деньги убрала!
— Сережа! — слабо всхлипывает.
— Довольно! — с надменным видом откидываюсь назад, руками уперевшись в острый край стола, распускаю пальцы веером и впиваюсь подушечками
— Нет, — повесив голову, тихо отвечает.
— Тебе не хватает внимания? — стучу ладонью по столу, словно ритм изматывающей нас обоих викторины отбиваю.
— Нет.
— Хочешь что-то рассказать? Или ты так просишь нас о помощи?
— Нет.
— Я задал два вопроса, рыбка, — уточнение, как издевку, проговариваю.
— Нет, не прошу, дядя, — выразительно сглатывает и все так же тихо отвечает. — У меня все хорошо! — поднимает голову и гордо выставляет подбородок, расправляет плечи, демонстрирует мне грудь, смахивает жалкий вид с себя и клеит на мордашку лживую улыбку, почти нервный, жизнью изувеченный оскал.
— Что с тобой, малышка? — резко подаюсь вперед и хватаю ее за дергающиеся ручки.
— Нет, — отрицанием отвечает.
— Даша, у тебя неприятности? — сжимаю тонкие прохладные кисти.
— Нет.
— Что ты творишь, рыбка? — глажу пальцами хрупкие девичьи фаланги.
— Нет.
Заклинило или заело? Пора бы ей сменить пластинку!
— Дашка… — одной рукой тянусь к ее щеке, она отстраняется и смотрит на меня безумным, остекленевшим мертвым взглядом.
— Нет.
Стоп! Стоп! Стоп! Я, сука, сам себя переиграл. Сильно с воспитанием перегнул… И все окончательно запутал, сам себя в угол безысходности загнал… Задергал девочку… И обвинил несправедливо… Я испугал ее… Заставил «нет» на автомате отвечать… Похоже, хреновый из меня детско-девичий психолог!
— Я могу помочь, рыбка?
— Нет.
— Я хотел бы знать…
— Нет.
— Перестань, пожалуйста, — свожу ее ладошки вместе и подтягиваю к себе. — Откройся мне.
— Нет.
— У тебя проблемы с мужем?
— Нет.
— Я же вижу. А что с тобой? Не хочешь поговорить, например, с родителями?
— Нет.
То есть?
— Даша…
— Я всего лишь хотела помочь сестре, Сережа. Мне не нужны деньги, которые я зарабатывала и усиленно всю жизнь копила. В них нет счастья, я слишком поздно это поняла. С юных лет мечтала о танцевальной карьере, о собственной семье, о простом благополучии. Я о величии мечтала, дядя! — шипит, глядя мне в глаза. — А по факту гребаные проблемы получила. Может кто-то проклял меня?
— Ты что городишь? — шикаю и дергаю ее выдирающиеся из моего захвата руки.
— Я не подталкивала Юлю к тому, чему ты стал случайным свидетелем. Извини, пожалуйста, что так получилось тогда. Просто…
Как так вышло, что я, паршивая овца в своей семье, стал доверенным лицом восемнадцатилетней глупенькой девчонки с идеальным представлением о мире? У нее же есть Лешка — крутой и сильный отец, Ольга — любящая, вдумчивая мать, есть родная сестричка — подружка и опора, а она за каким-то чертом выбрала меня, не совсем устойчивого в психологическом плане мудака.