La Cumparsita… В ритме танго
Шрифт:
— Спасибо, — благодарность говорю себе под нос и в пол, рассматривая носки своей обуви.
— Горовой! — раскрытой ладонью «Карл» прикладывает мою спину строго по позвоночному хребту.
— Да? — вполоборота спрашиваю.
— Ты выиграл гонку, Ярослав. Что скажешь?
— Я знаю, но нечего сказать.
Внимательнее присмотревшись, замечаю в толпе ликующих людей свою бывшую жену, улыбающуюся и, как безжизненное тело, вешающуюся на плечо Андрея. Мать радуется за своего ребенка, смеется, пощипывает паренька за щеки, взъерошивает его волосы и что-то,
— Побудь с ними.
— Вынужден отказаться и откланяться. Я точно не останусь. Правда, слишком много дел, — вру безбожно.
— Которые нельзя отменить ради такого повода?
— Увы, — откидываю в сторону свои наушники и мягко прикрываю крышку ультрабука. — Увидимся послезавтра, «Карл», — протягиваю здоровую ладонь для прощального рукопожатия.
— Ну, будь здоров, сынок!
Крадучись, то и дело оглядываясь на шумную толпу, уже раскачивающую Кирилла на руках, выбираюсь из тренерского шатра и направляюсь в командную раздевалку, чтобы переодеться, сняв с себя рабочую одежду.
Я не соврал, что не останусь на чествование новоиспеченных чемпионов, а вот о неотложных делах немного умолчал. Какие дела и зачумленная суперзанятость, когда я приезжаю в свой опустевший после ухода Даши дом с одной лишь целью — переспать и переодеть несвежую после дневного ношения рубашку. Не могу находиться в огромном помещении, в котором больше нет ее, хотя я все еще чувствую легкий женский запах на нетронутой подушке, замечаю кое-где смешные безделушки, забытые по неосторожности, в спешке или специально, с определенной целью, чтобы окончательно добить меня. Сейчас мое жилище похоже на заброшенный завод, которым когда-то окрестила это место дорогая проститутка Кони, когда впервые делала минет, снимая нервное напряжение дефективному козлу, проплатившему тугой кредиткой оральное удовольствие с оговоркой «только для постоянных и своих исключительных клиентов».
«Привет! Даша, как ты? Увидимся, кумпарсита?» — рассиживаясь на низкой лавочке в подсобном помещении, набиваю так называемые вопросы для затравки никак не клеящегося разговора. — «Вернись, пожалуйста, домой» — печатаю в быстром темпе следующее сообщение, не давая ей ни секунды времени на сосредоточенный, сильно взвешенный ответ.
Пора заканчивать с этим! Сколько может тянуться наша размолвка, если мы по документам состоим в законном браке?
Даша прочитывает сообщение, но ничего не отвечает — я вижу, как система транслирует две линии о том, что послание доставлено и фактически доведено до сведения избранного абонента.
Не хочет, видимо, разговаривать со мной? Абсолютный игнор и надутые, словно косметически отрегулированные, чрезвычайно недовольные женские губы.
«Прости меня» — шустро набиваю жалостливую просьбу.
Нажимаю кнопку с намерением отправить извинение и опять ничего не получаю в ответ.
Так вот и проходит наше с ней общение. Сначала
С недавних пор мой телефон стал абсолютно бесполезен, и я серьезно задумался, чтобы отказаться от все чаще раздражающей связи с внешним миром и просто отключить его.
В левом верхнем углу экрана я наконец-то замечаю значок уведомления о чьем-то принятом мной извещении. Неосторожно прикладываюсь искусственной рукой о деревянный край лавки, вздрагиваю и выпускаю из руки смартфон, роняя его на пол.
«Нам надо расстаться, Ярослав. Мне очень жаль, но ничего не выйдет» — сообщение от приложенной случайно грубой силы самовольно открывается и транслирует свой жуткий груз.
Расстаться? То есть разбежаться? Что, когда и куда угодно, только бы не сражаться и не спасать свое?
«Причина!» — кривляюсь и дрожащим пальцем печатаю ответ.
И снова абсолютное молчание. Да что ж такое, в самом деле? Это абсолютно не смешно!
— Даша! — рявкаю в микрофон, дождавшись подтверждения установления связи на том конце телефонной линии.
— Да, — отвечает мне жена.
— Назови причину, будь любезна.
— Разве того, что между нами было, недостаточно?
— Мне нет! — грубо отрезаю. — Ничего не было! Какого черта? Что ты придумываешь?
— Я придумываю?
— В парах бывают скандалы, кумпарсита. Это и есть взрослые и серьезные отношения, чертов брак и семейные, мать твою, эксцессы. Недопонимание может возникнуть и через не один десяток прожитых лет вместе, но это же не повод, чтобы зайцем бегать, — делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание. — Ты наказала меня! Я все понял и осознал…
— Мне очень жаль!
— Я не дам развод, — выплевываю намерение. —. Будет суд, кумпарсита. Слышно или по буквам повторить?
— Ярослав, не злись, пожалуйста.
Не злиться? Она просит меня успокоиться, вероятно, смириться и принять, как данность ее гнилую блажь?
— Не дам, Даша. Готовься к противостоянию.
— Нас ведь…
— Нам любезно дадут время на обдумывание, на примирение, на разрешение конфликта. Не день, не два и даже не неделю. Месяц, два, а возможно, и полгода. Готова?
Перечисляю все варианты, которыми родное государство сполна наградит молодую пару, прежде чем выдаст официальный документ о расторжении неудавшегося брака.
— Ты обидел меня, — еле слышно шепчет.
— Я не отрицаю этого. Но хочу загладить свою вину, рыбка. Слышишь?
— Очень больно. Ты… — Даша всхлипывает и шмыгает носом, — ведь оставил меня. Ушел, громко хлопнув дверью. Ни разу не оглянулся.
— Извини-извини-извини меня. Можно я приеду, и мы поговорим?
— Нет! — кричит сквозь слезы. — Я к тебе не выйду. Ты зря потратишь время. Не смей!
— Даша, это неправильно, — продолжаю увещевать наигранно спокойным тоном слишком возбужденную в эмоциональном плане женщину. — Неправильно и очень однобоко. С твоей стороны…