Лаборатория империи: мятеж и колониальное знание в Великобритании в век Просвещения
Шрифт:
Удивляя окружающих способностями к языкам и манерами, составившими бы честь своему обладателю и при дворе, и при этом позволяя себе грозить членам собственного клана «огнем и мечом» за неповиновение вождю, лорд Ловэт определенно принадлежал и культуре «Британской Шотландии», и еще не ставшей ее частью культуре Горной Страны — обеим пограничным культурам Северной Британии первой половины XVIII в.
Зная родной Горный Край и имея представление о принятых среди предполагаемых читателей в Соединенном Королевстве традициях, Саймон Фрэзер соединил восприятие в Лондоне края с реальной ситуацией в Горной Стране и, учитывая обе стороны медали, предложил такое видение «Хайлендской проблемы», при котором позиционировал себя как способного ее разрешить (надеясь предложить, в отличие от предыдущих сочинений подобного рода, решение, которое бы Лондон устроило [781] ). Некоторый набор сведений о Горной Стране правительство, безусловно, имело (в том числе благодаря другим мемориалам и рапортам о положении в Горной Шотландии), а потому основу композиционного решения и риторических стратегий, нашедших отражение в мемориале
781
В отличие от мемориала лорда Грэнджа в мемориале лорда Ловэта не говорится ни о ликвидации наследственной юрисдикции, ни о ликвидации феодальных держаний, ни о других мероприятиях, к которым Лондон решится приступить только после подавления последнего якобитского мятежа 1745–1746 гг. (Mitchison R. Op. cit. P. 32–34).
Эта формула общения с Лондоном — нюансирование и акцентуация при описании известного и свойственного ответственным чинам королевства набора образов и символов восприятия Горной Страны до того момента, пока ближе к концу XVIII в. «изобретенный» антиквариями Хайленд (новая версия социальной реальности края, не более близкая к действительности, чем принятая во времена лорда Ловэта) не начнет олицетворять собой культуру Шотландии в целом, — позволяет между тем выявить не только характерные стереотипы восприятия Лондоном самой беспокойной в то время из своих кельтских окраин, но и особенности формировавшейся британской политической культуры, нашедшей своеобразное отражение в мемориале вождя.
Между тем, поскольку в конечном итоге в качестве руководства к действию властями был принят все же рапорт генерала Уэйда, далее необходимо выявить риторические приемы и стратегии убеждения в собственной правоте, которые отличали рекомендации командующего по решению «Хайлендской проблемы».
В 1983 г. известный британский историк Эрик Хобсбаум предложил ученому сообществу довольно любопытную и практичную в исследовательском плане формулу интерпретации культурной истории — «изобретение традиции» [782] . Сборник статей с одноименным названием открывал материал не менее известного британского историка Хью Тревора-Рупера о принимаемом ныне многими исследователями «изобретении» Горной Шотландии во второй половине XVIII — первой половине XIX в. (в соответствии с политическими и социокультурными запросами британского общества) [783] .
782
The Invention of Tradition / Ed. by E. Hobsbawm and T. Ranger. Cambridge, 1983.
783
Trevor-Roper H. The Invention of Tradition: The Highland Tradition of Scotland // The Invention of Tradition / Ed. by E. Hobsbawm and T. Ranger. Cambridge, 2000. P. 15–41.
Между тем в действительности Тревор-Рупер обнаружил не факт «изобретения» Горного Края, но лишь один из этапов этого веками шедшего на Британских островах «изобретательного» процесса. То, что этот этап, действительно характерный для второй половины XVIII — первой половины XIX в., далеко не единственный, демонстрирует нарративная традиция описаний Хайленда в конце XVII — первой половине XVIII в. — первое «изобретение» Горной Шотландии в Соединенном (с 1707 г.) Королевстве до ее «изобретения» интеллектуальными героями изысканий X. Тревора-Рупера [784] .
784
Стоит отметить, что эта проблематика шотландской истории в широком смысле уже становилась предметом отдельных исследований, напр.: McNeil К. Scotland, Britain, Empire. Writing the Highlands, 1760–1860. Columbus, 2007; Rackwitz M. Travels to Terra Incognita: The Scottish Highlands and Hebrides in Early Modern Travellers’ Accounts. C. 1600 to 1800. Munster, 2007; Апрыщенко В.Ю. Уния и модернизация: становление шотландской национальной идентичности XVIII — первой половине XIX в. Ростов н/Д, 2008.
Такое конструирование Хайленда в письме комментаторов при этом носило персональный, а потому очень неоднозначный характер. Это обстоятельство приобретает особый смысл, если учесть, что «цивилизация» Горной Шотландии до подавления восстания якобитов 1745–1746 гг. на практике оказывалась скорее компромиссом противостоявших друг другу в Хайленде сторон, чем его действительным умиротворением. По-своему интерпретируя причины такого положения вещей, «шотландские» чины вольно или невольно знакомили Лондон не столько с реалиями Горной Страны, сколько с версиями наблюдаемой ими в крае реальности. Разумеется, такими «авторскими» комментариями являлись и отчеты о положении в Горной Шотландии генерала Уэйда [785] .
785
Wade G. Report, &tc., relating to the Highlands, December 10,1724 // HPJP. Vol. I. P. 131.
«Ваше Величество соблаговолили повелеть направить меня в Горную Страну Шотландии и продолжить исполнение ряда указов и инструкций, которые были мною получены от Его прежнего Величества» — так генерал Уэйд последовательно
В этой ситуации легко предположить (и, добавим, логично), что если генерал Уэйд желал, чтобы его идеи были услышаны в Лондоне, то ему стоило бы использовать эту возможность представить себя перед ответственными чинами в максимально выгодном свете. И, вероятно, именно поэтому не стоит удивляться, что в рапортах генерала Джорджа Уэйда «О положении в Горной Шотландии» кланы Хайленда «разоружались», набранные среди «лояльных» горцев роты «формировались», форты «строились», а военные дороги «прокладывались»; и именно так, как это предполагалось в его первом же рапорте от 10 декабря 1724 г. [786] В данном случае, однако, особый интерес вызывает другое — то, как генерал Уэйд писал о своих «успехах» и почему он писал о них именно так.
786
Wade G. Report, &с., relating to the Highlands, December 10,1724 // HPJP. Vol. I. P. 146–149; Idem. Report to His Majesty concerning the Highlands, of Scotland, in 1725. January 31,1726 // Burt E. Op. cit. P. 289–316; Idem. Report, &c., relating to the Highlands, 1727 // HPJP. Vol. I. P. 150–165.
Итак, прежде всего необходимо отметить, что фигура генерала Уэйда в сложном процессе умиротворения Горного Края совсем не случайна. Будущий знаменитый генерал Уэйд родился в Танжере в 1673 г. в семье майора Джерома Уэйда из Килэвэлли, участвовавшего вместе с Оливером Кромвелем в высадке на «Изумрудном острове», за что и получившего позже небольшое ветеранское владение, а в 1661 г. в составе Танжерского полка Генри Мордаунта, графа Петерборо, отплывшего также в майорском чине охранять приданое жены Карла II Стюарта Катарины Браганзы (Екатерины Португальской) [787] .
787
Джордж Уэйд от рождения был связан с военной и колониальной историей Англии, затем Великобритании, проведя первые десять лет своей жизни в осажденном арабами английском анклаве в Северной Африке (вплоть до эвакуации гарнизона в 1684 г.). Подробнее о танжерском этапе в биографии генерала Уэйда см.: Chantrey D. George Wade, 1673–1748. Torrs Park; Ilfracombe; Devon, 2009. P. 17–22.
Джордж рано понял, что единственным институтом, способным ему с его третьестепенными правами на наследование имения — он был третьим и младшим сыном в семье — и скромными размерами последнего предоставить возможность карьерного роста и изменения своего положения в обществе, была армия, в которую он и поступил еще в 1690 г. Личный профессионализм при таком положении дел прежде всего прокладывал путь к карьерным вершинам, и то упорство и быстрота, с какой они брались Уэйдом, — лучшее свидетельство его способности к военному делу. Век войн, начавшийся для стран «британского архипелага» сразу вслед за Славной революцией, несомненно, способствовал быстрому продвижению по служебной лестнице целеустремленных и способных офицеров, и Уэйд здесь не стал исключением, закончив Войну за испанское наследство генерал-майором не только по должности, но и по опыту.
Для такого человека умиротворение Горной Шотландии как первейшей угрозы пребыванию первых Ганноверов на британском престоле было тем шансом с двойным результатом, когда, провалив возложенную монархом ответственную миссию, можно было либо все потерять, либо, напротив, выполнить указание и так утвердиться на достигнутых высотах и, может быть, занять положение рангом повыше [788] .
В том выборе, который за Уэйда сделал сам суверен, можно и нужно было полагаться лишь на собственный опыт и знания (основанные на стереотипах, но также еще эмпирические), и именно поэтому рекомендации этого командующего королевскими войсками в Северной Британии представляют в данном случае самый живой интерес. Пристальное внимание к ним важно в то же время уже потому, что именно генерал Уэйд заложил основы британского военного присутствия в Горной Стране на весь период ее умиротворения вплоть до конца 1750-х гг.
788
Карьера генерала Уэйда в Горной Шотландии имела своим результатом членство в Тайном совете короля и звание генерал-лейтенанта с 1742 г., пост фельдмаршала во главе британо-австрийских войск во Фландрии в 1743–1744 гг. и командование королевскими войсками в Англии в острый период вторжения из Шотландии осенью 1745 г. армии «младшего Претендента», прочную заботами о мире в Горном Крае память, наследство в 100 000 ф. ст., упоминание в одной из версий национального гимна «Боже, храни короля» и памятник в Вестминстерском аббатстве (A List of all the Lords and others of His Majesty’s most Honourable Privy Council // Chamberlayne J. Magnae Britanniae Notitia: or, the Present State of Great Britain; With diverce remarks upon The Ancient State thereof. The Thirty-Six Edition of the South Part, called England; and the Fifteenth of the North Part, called Scotland. To which is added a Compleat List of their Royal Highnesses the Prince and Princess of Wales’s Household; as also those of their Royal Highnesses the Duke of Cumberland, the Princess Amelia, and the Princess Caroline. Part II. Book III. London, 1745. P. 31).