Лауреаты
Шрифт:
Окружающий пейзаж начал радовать сердце.
На киностудии в наше отсутствие ничего не изменилось. И Сережа справедливо рассудил, что надо добавить. Чтоб время не текло впустую. И по той же причине из буфета захватить с собой.
Момент прибытия главных действующих лиц мы встретили нагруженными до полной кондиции. Так что сам акт съемки я помню смутно.
Цветову, меня и Красовского сгруппировали вокруг рояля. Мы должны были с умным видом что-то обсуждать.
Режиссеру долго не нравились наши позы и жесты. Я для него выглядел слишком скованным. Красовский недостаточно убедительно терзал клавиши.
– Энергичнее, энергичнее! Больше запальчивости. Вы сейчас вкладываете душу, чтоб песня ожила! Будьте естественными!
Сережа вдохновенно улыбнулся в нацеленный для очередного дубля объектив:
– Как вы меня зае…али!
– Стоп! Снято! – обрадованно скомандовал режиссер.
Я потом видел этот фильм. Сцену у рояля показывали три четверти секунды. Причем от меня на экране остался только рукав свитера.
Правда, я сумел каким-то образом засветиться в совершенно постороннем эпизоде. И тоже рядом с Эдной Иосифовной. Так что в целом кинодебют следовало признать удачным.
И вот теперь нам предстояла еще одна съемка в компании Цветовой. Но уже на самом что ни на есть центральном телевидении.
КЛАССИК САВИЧЕВ
Нас утро встречало прохладой.
Ветер без жалости бросал в лицо крупинки полудождя-полуснега. Хмурое небо грозно нависло над унылым асфальтом. Прибывший народ перебежками ринулся к спасительному зданию вокзала.
Мы задержались на перроне в ожидании какой-то мифической девушки с телевидения. Она должна была передать гостевые билеты и объяснить, что и как.
Девушка опаздывала.
– Начинаются московские дела, – заворчал Красовский.
Столичные функционеры, как правило, не отличаются обязательностью. Общаясь с ними, следует запасаться терпением и смирять гордыню. И такой хоккей, конечно, не каждого устраивает.
Девушка появилась, когда проклятия Красовского практически выдохлись. Торопливо извинившись, вручила пакет с бумагами.
Инструкции были предельно простыми: к семи часам посетить концерт в Кремлевском дворце съездов и сесть на указанные места. И вообще это оказалась не телевизионная девушка, а ее подруга. Которая больше ничего не знала.
– Вот видишь, – сказал Сережа. – Все в порядке. Можно пойти завтракать.
Вопрос был риторическим. Савичева я знал только заочно. Как и почти вся внимающая его стихам страна.
У Савичева особый божий дар песенника. Дар находить привычные и понятные слова. Такой кажущейся простоты необыкновенно сложно достичь. По крайней мере большинству признанных поэтов.
Помню, как я без всякой задней мысли посетил заседание песенной секции Ленинградского (тогда еще) отделения союза композиторов.
Маститые авторы важно показывали друг другу и собравшейся публике свежесработанные творения. Меня совершенно ошарашило начало бодрого марша: «У каждого пилота приветливо блестит». Далее шел легкомысленный музыкальный проигрыш, помогавший сохранить неведение относительно блестящего предмета. И уже потом разъяснялось, что это особый пилотский значок на заслуженной груди.
Члены секции песню одобрили. И до широких народных масс она, судя по всему, благополучно не дошла.
Настоящих поэтов-песенников легко сосчитать по пальцам. Я не стесняюсь смотреть на них снизу вверх. Дабы учиться на чужих достижениях и ошибках.
У меня дома есть книга стихов Савичева. Не могу сказать, что я взахлеб читаю ее с утра до вечера, но иногда под настроение с удовольствием открываю.
О рандеву с маэстро Сережа договорился заранее. Благо тот его знает и живет почти рядом с площадью комсомола и трех вокзалов.
По такому случаю я предложил сначала умыться и смахнуть щетину в платном туалете. То есть обрести пристойный для личного знакомства с великим человеком вид. И не портить о себе первого впечатления, которое, как известно, запоминается особенно ярко.
Уже упоминавшийся поэт-пародист Эдуард Ломов рассказывал, как он впервые увидел ныне покойного Валерия Сафонова.
Сейчас Сафонов признан блестящим исполнителем русских и цыганских романсов.
Судя по отзывам, в последние годы недолгой жизни он здорово опустился. Прочно оправдывал репутацию гопника, алконавта и подводилы. Мог, придя в гости, тайком выпить хозяйский одеколон. Или устроить скандал прямо на сцене. А также наобещать с три короба и ничего не сделать.
Ломов собирал творческую бригаду для выступления в славном районном городе Кириши. Это около двух часов езды на электричке.
Кто-то из знакомых порекомендовал взять Сафонова. Мол, парень сидит без копейки и рад любой халтуре.
Эдик позвонил ему домой. Условились о встрече у последнего вагона.
В назначенное время собралась вся группа. Кроме, естественно, Сафонова. Ломов дергался и клял себя, что не обратился к кому-нибудь другому. Без певца концерт грозил обернуться полным провалом.