Лавка колониальных товаров
Шрифт:
— А почему тогда вот он, — она показала на Серегу, — зовет тебя Шеф?
— А-а, — махнул рукой Бобров. — Это Серега так шутит. Шеф — означает старший, ну или начальник. Вобщем, это не имя, а скорее звание.
Девчонка кивнула. А потом задала довольно каверзный вопрос:
— А я кто? В смысле, для чего вы меня купили?
Бобров и Серега переглянулись и Бобров медленно сказал:
— Ты девушка. Злата. И все. И мы тебя не купили, мы тебя выкупили. Ну как пленных выкупают. Ты понимаешь?
Девчонка подумала и опять кивнула.
— Но я слышала, что из плена выкупают соплеменников.
— Правильно
— Но как же? — растерялась Злата. — Вы же по-нашему не говорите?
— А мы ваши дальние соплеменники, — по-русски сказал Серега. — Восточные. Правильно, шеф?
Злата вслушивалась в слова, сказанные Серегой, и ее лицо понемногу разглаживалось. Она даже попыталась улыбнуться, но, видимо, ей стало больно и улыбки не получилось.
— Ладно, — решительно сказал Бобров. — Хватит душещипательных бесед. Значит, жить пока будешь здесь, — он показал вокруг и тут же успокоил встрепенувшуюся девушку. — Не бойся, это ненадолго. Да и нет у нас в доме больше приличных комнат. А мы с Серегой пойдем. Дела, знаешь ли. Сейчас мы принесем ложе. Так что ложись и отдыхай. Постарайся без нас никуда не ходить, потому что ты пока здесь никого не знаешь.
Забрав с собой Никитоса, который с сожалением закрыл лавку, предварительно попросив прощения у покупателей, они отправились в сторону площади, где сразу за ней стоял роскошный двухэтажный дом нынешнего владельца вожделенной усадьбы. По дороге Никитос все пытался узнать, чем их привлекла именно эта усадьба, хотя в окрестностях можно купить усадьбу не хуже и гораздо дешевле.
— Место понравилось, — доверительно сообщил Бобров. — Ты вот долго живешь в городе, а знаешь ли, что в той бухте бывает ветер только южного направления, а все остальные там просто отсутствуют. Так что для пристани там самое место.
— А-а-а, — протянул Никитос. — И все равно я не понял. Там же очень высокий берег.
— А берег, дорогой товарищ, — вмешался Серега, — нам не помеха.
Никитос пожал плечами и смолк. Но, чувствовалось, что он остался при своем мнении.
Переговоры не заняли много времени. Усадьба действительно продавалась и действительно стоила столько денег, сколько и обозначил Серега. Насчет причин, как продажи, так и покупки никто ничего спрашивать не стал. Когда Бобров попросил, так сказать, показать товар лицом, никто не стал чинить ему никаких препятствий. Просто сказали, что будут ждать завтра с утра. На этом высокие договаривающиеся стороны раскланялись и трое слегка обалдевших от той легкости, с которой в руки падала вожделенная усадьба, отправились домой.
— Надо с кем-нибудь войну начинать, — неожиданно сказал Серега.
— С чего бы это? — поразился Бобров.
— Ну пока прет.
На обратном пути, отправив Никитоса, которому не терпелось, в лавку, Бобров с Серегой зашли на местную верфь. Мастер, увидев их, рассыпался в любезностях, из чего Бобров понял, что лодка еще не готова. Не слушая дальше, он попросил назвать последний срок, после которого должны последовать санкции. Мастер как-то сразу потух и начал бормотать, что работы много, а тут еще неучтенный заказ. Бобров слушал, кивал,
— Ты меня слышишь? Срок назови! А если и тогда не сделаешь, кранты тебе, Крылов.
Отпустил мастера, вытер руку о хитон и удалился. Серега, сделав мужику страшную рожу, пошел следом.
— Не расстраивайся, шеф, — сказал он.
— Понимаешь, — горько сказал Бобров. — Везде одно и то же. Я-то думал, хоть в древности порядки другие. Так и нет.
Серега только вздохнул сочувственно.
… Никитос, закрыв лавку на обед, прибежал в андрон, где теперь была сконцентрирована вся торговая мысль. Бобров с Серегой восседали на ложе (второе унесли в таблинум) и Бобров, разложив перед собой листы бумаги, писал список на завтра и заодно рисовал эскизы. Никитос, с почтением поглядывая на занятого Боброва, обратился к Сереге.
— Серегос, товар в лавке кончается. Что делать?
— Что? Вообще? — удивился Серега, а Бобров поднял голову от своей писанины.
— Вообще, — покаянно повесив голову, произнес Никитос.
Он очень боялся, что заезжие купцы решат свернуть дело и просто уедут. А ведь он за неделю так привык и к новому дому, и к отличному занятию, полностью отвечающему его характеру, да и, что греха таить, к невиданным доходам, после которых и жена и дочери снова стали считать его кормильцем.
— А ну, пойдем, глянем, — сказал Бобров, вставая.
Лавка встретила их полупустыми полками, на которых сиротливо лежали несколько мешочков с пряностями, самая дорогая из оставшихся тканей, стопка бумаги, чернила и ручки.
— Это что, все? — спросил Бобров. — Я так понимаю, что на складе тоже ничего нет?
— Нуда, — подтвердил Никитос.
— Поторопились мы, — обратился Бобров по-русски к Сереге. — Надо было сначала задел создать. А так мыс колес не очень-то и наторгуем. Обязательно влипнем не с этой стороны, так с той.
Серега почесал затылок, что означало у него тяжкие раздумья.
— Ну, можно еще цены поднять.
— Цены поднимешь — оборот упадет. А завозить сразу больше товара мы не сможем, пока лодка не готова. Эх, приучили мы народ к хорошему. В общем, завтра, я так понимаю, у нас последняя ходка. Потом нам будет проще.
— Вот что, Никитос, завтра мы еще привезем товара.
Никитос четко уловил слова «завтра» и «еще» и они ему очень не понравились.
— А потом? — спросил он, внутренне трепеща.
— А потом видно будет, — уклончиво ответил Бобров. — И еще, ты знаешь, где можно приобрести мула с повозкой и сколько это будет стоить?
… Утром, как ни тихо выбирались Бобров и Серега из своего андрона, все равно в перистиле их уже поджидала Злата. Причем девчонка была умыта, причесана и даже синяк чем-то замазала.
— А я? — спросила она.
— Аты пока дома, — с сожалением ответил Бобров. — В наш утлый челн ты просто не поместишься.
Серега усмехнулся.
— Только если на балансире.
— Молчи лучше, — одернул его Бобров. — Нет, нет, — это уже Злате. — Дядя так шутит, — и показал Сереге кулак. — Ты вот лучше, как солнце до этой крыши поднимется, приходи в порт. И пусть Искар с тобой тележку прикатит.