Лебёдка аэронавта

Батчер Джим

– Олимпиец, судя по цвету и меховой отделке его куртки, - вмешался мастер Ферус.
– Олимпиец и, кажется, разгневанный. Что забавно, если вы знаете историю.

Олимпиец после нескольких, тщательно подобранных слов отпустил, наконец хозяина таверны, а затем, нахмурившись, направился к их столику. Гвен изучала его в качестве потенциального противника, как ее учили, и поняла что встревожена. Человек слишком легко двигался для своей комплекции, и его координация (как и можно было ожидать от аэронавта) была превосходной. Хуже всего,

его глаза, быстрые и бдительные, оценивали комнату, пока он двигался, признак человека, который всегда настороже.

Гвен достигла некоторых скромных умений в рукопашном боевом искусстве последователей Пути, но у нее не было иллюзий относительно своей способности справиться с более крупным или лучше обученным противником без элемента неожиданности.

– Бенни?
– сказала Гвен.
– Чтобы ты не думал, мы должны его застрелить...

– Я не тот, кто перекупил его кровать прямо у него из под носа, - ответил Бенедикт.
– Как по мне, эту ситуацию нужно сгладить.

– Я бы предпочла сделать это без превращения в паштет, - выпалила Гвен.

Бенедикт откинулся на спинку стула, с весельем в глазах и задумиво поинтересовался:

 - Ты хотя бы мельком задумывалась просто поговорить с ним? Для разнообразия?

– Он не похож на человека, который хорошо реагирует на угрозы.

– В высшей степени превосходнай куртка, - размышлял вслух Мастер Ферус.
– Их не раздают кому попало, верно?

Бенедикт удивленно взглянул на эфироманта и ответил Гвен.

 - Я имел в виду что-то кроме угроз. Хотя, стоит ли напрягаться, чтобы понять, что ты не видишь разницы.

– Послушать тебя, так я совершенный людоед, - закипела Гвен.

– Но ясно выражающаяся, богатая и очень стильная, - примирительно сказал Бенедикт.
– Красотка, к тому же. Попробуй. Просто ради забавы. И если это не сработает, мы всегда сможем стереть его в порошок и съесть на завтрак позже.

– Или, - продолжал Мастер Ферус, - ляжем в землю, смотря как дело повернется.

Капитан-олимпиец наконец-то добрался до их стола, тяжело ударил по нему кулаком, что вся посуда и утварь подпрыгнули на поверхности и потребовал.

– Выметайтесь из моей комнаты.

Гвен не так уж сильно возражала против демонстрации угрозы. Господь на Небесах знал, сколько ей пришлось их сделать за последние несколько дней. Но она не заботилась об этом, как и не чувствовала себя напуганной. В конце концов, она была вооружена наручем, впрочем, как она заметила потом, олимпиец тоже.

– Мне очень жаль, что я причинила вам неудобство, сэр, - кротко сказала Гвен.

 - Но моим товарищам и мне потребовалась

комната. Возможно, было бы лучше, если бы вы посмотрели в другом месте.

Человек, пристально взирающий на Бенедикта, бросил взгляд на Гвен, потом снова обратился к урожденному воину.

– Она говорит за тебя?

– Во всем, что касается этого спора, боюсь что так, - ответил Бенедикт.

– Отлично, - сказал мужчина и обернулся к Гвен, нависая над ней.
– Значит ты. Иди, собери все вещи и вынеси их из моей комнаты, девочка. Сейчас же.

Она почувствовала непререкаемый авторитет в голосе мужчины, но ее это совсем не волновало.

– Представьтесь, - сказала она решительно.

Это ввело олимпийца в короткий ступор.

– Что?

– Вы не представились, сэр, - веско сказала Гвен.
– Я хотела бы узнать ваше имя, прежде чем разговаривать.

Мужчина выпрямился, его глаза сузились, а затем он покачал головой.

– Проклятые альбионские зануды...
– Он сделал глубокий вдох, явно сдерживая более грязные ругательства, а затем сказал, - Пайн. Капитан Горацио Пайн из Торговой компании "Халф Мун" из Олимпии. И я не дам и гроша, чтобы узнать кто ты. Этот люкс зарезервирован для моих капитанов и для меня самого, и мы только что прошагали милю по поверхности, чтобы добраться до этого проклятого Шпиля и чуть не попали под огонь вашего проклятого флота, когда нам, наконец, это удалось. У меня нет настроения для игр.

Гвен кивнула.

– Меня зовут Гвендолин Ланкастер из Дома Ланкастеров - да, прежде чем вы спросите, именно тех Ланкастеров, что сделали кристаллы, которые, скорее всего, держат ваши корабли в воздухе, сэр, - и, хоть я и сочувствую вашему положению, боюсь, что все еще нуждаюсь в этих комнатах.

– Значит, вы и ваши друзья можете комфортно поесть и выпить?
– Пайн сплюнул.
– У меня раненые, которым нужны добротные кровати и осмотр врачей, а этот проклятый хаббл упакован по самую крышу. Освободите эти комнаты или, клянусь Господом на Небесах и Длинной дорогой, я оставлю вас без сознания в переулке и в любом случае заселю своих людей.

– Может такие бандитские методы и действуют в Олимпии, - вспылила Гвен, голос её изменился, став похожим на щелчок хлыста.
– Но в Альбионе, сэр, власть закона и я буду защищать себя от любого подобного насилия.

Пайн прищурился. Затем обратился к Бенедикту.

– Ты уверен, что она говорит за тебя?

Бенедикт вздохнул и наклонился вперед, слегка ударившись лбом о стол. Несколько раз.

– Я не угрожала ему!
– запротестовала Гвен.