Лечебные блюда и напитки Черкесской (Адыгской) кухни

Къубатий Борис

В книге Дж. Фрэзера «Магия и религия» читаем: «Черкесы считают, что грушевое дерево оберегает животных. Они срубают в лесу молодое дерево, освобождают от веток и держат у себя как идол. В каждой семье имеется такое грушевое дерево, которое осенью под звуки гармоники и глашатая торжественно заносится в дом, сопровождая здравицами. Оно наряжается свечами, наверху водружается копченый сыр, и начинается хоровод вокруг него – поют, танцуют, едят и пьют. После завершения празднеств дерево выносится из дома, а вместе с ним выходят и люди, находившиеся там. Грушевое дерево ставится в надежное сухое место и держится там до следующей осени…».

Зоотехник и писатель Али Черкесов пишет: «Уважающий себя черкес никогда

не садился верхом на кобылу, считая это неприличным; черкесы относились к лошадям не так как к обычным животным, а с братской любовью; черкес мог сам несколько дней подряд голодать, а своего коня всегда обеспечивал кормом; во время окота овец в отаре не допускалось лишнего шума, даже собаки уводились далеко от овчарни, чтобы не было слышно их лая, во избежание лишнего звука даже на кухне котел не чистили ножами. Черкесы презирали тех людей, которые плохо относились к животным, а утром начинали ухаживать за ними только после умывания».

Мужеством и красотой черкесов был восхищен английский исследователь Эдмонд Спенсер, который восторженно писал: «Когда в Пицунде я увидел кавказские народы, то сразу подумал, что они потомки греков… Эта мысль подкреплялась в нартских поселениях, к чьим словам прислушивались окружающие. Русские называют их натухайцами. Нет среди черкесов других племен, которые могли бы соперничать с ними по мужеству, чистоте крови, красоте людей».

В записях Эдмонда Спенсера, сделанных в XIX веке, читаем: «Черкешенки отличаются от других опрятностью и рукоделием: они до того крепко сшивают башмаки, что материал успевает износиться сам, прежде чем расшиваться, а их золотое шитье бесподобно красиво и надежно. Какую бы работу они не выполняли бы, четко проглядываются их высокое мастерство, компетентность, прекрасные навыки».

В своей книге «Путешествие в Черкесию» Спенсер пишет: «Я постоянно видел, как княгиня со своими дочерьми занималась золотым вышиванием. Черкешенки отводили этому делу определенное время. В доме, где я гостил, женщины, подобно древним предшественницам, временами ткали шерсть, лен и другие материалы. Изделия черкешенок предназначались не только для семьи и собственных нужд. Из верблюжьей и козьей шерсти они готовили прекрасные одеяла, подушки для седла, конские сбруи, восхитительные ножны для кинжалов и шашек. В приготовлении различных блюд и выбивании масла черкешенкам не было равных. Очевидно было, что женщины были к тому же и умелыми земледельцами, и пока они полностью не заканчивали работу, не наряжались».

Спенсер отмечал удивительное трудолюбие и черкесских мужчин. Он писал; «Князь, у которого я гостил, был отменным работягой. Он сам, своими руками, построил дом и другие строения, находящиеся во дворе, столярничал, ткал шерсть, настраивал личный пистолет и ружье, прекрасно изготавливал лук и стрелы к ним. Вместе с сыновьями пахал в поле, занимался скотом, находящимся на горных пастбищах. После завершения полевых работ, когда земля накрывалась снегом, они возвращались домой и ткали красивые ковры. Кроме указанных работ, хозяин дома, где я гостил, выполнял множество других дел. К примеру, для ружья он сам готовил пули и порох. Как говорится, у него не было ни минуты свободного времени – всегда был занят делом».

Англичанин отмечал: «Каждый черкес безумно любит кабардинскую породу лошадей за чрезмерную выносливость, божественную красоту и быстроту. Ни одна порода лошадей, включая знаменитые на весь мир арабскую и английскую, не может конкурировать с черкесскими. И я не верю, что существуют другие, которые могли бы состязаться с «черкесами» по выносливости и неиссякаемой силе, адаптации к различным рельефам местности, смелости, быстроте преодоления горных преград и молниеносности передвижения на равнине».

Русские исследователи и разведчики, наводнившие Черкесию во время Русско-Кавказской

войны, постоянно старались очернить горцев, представляя их исключительно разбойниками и ворами, неспособными заниматься мирным сельскохозяйственным трудом. Опровергая этот тезис перед европейцами, Эдмонд Спенсер писал: «Мы можем разоблачить эту гнусную ложь. С какой бы стороны ты ни заехал в Черкесию – Турции или самой России – тебя очаровывает красота местных жителей, более высокий уровень земледелия и скотоводства. Аулы расположены вдоль берегов рек и долин. Дома в них невысокие, но чистые, аккуратные, красивые, с множеством зеленых насаждений. Когда я впервые посетил равнинную часть Черкесии, то увиденная красота людей и их быта намного превзошли то, что я ожидал. Вместо неустанно представляемых нам диких групп людей, промышляющих постоянными разбоями, и голых скал, мы увидели бескрайние ухоженные поля с богатым урожаем и плодоносящие сады на горных склонах. Люди везде подкупали своим спокойствием и воспитанностью, красивыми обычаями и гостеприимством… Здесь не встретишь ни одного невозделанного клочка земли. Огромные стада овец, коз, буйволов, лошадей пасутся на ослепительно зеленых лугах. Когда второй раз посетил Черкесию, была осень и, к сожалению, не смог увидеть всей прелести природы, так как был конец года и на полях и в садах урожай был уже собран, а деревья избавлялись от листьев».

Проникнув вглубь черкесской территории, Спенсер в своей книге вновь описал жизнь и быт местного населения, их способы ведения земледелия, животноводства, садоводства с целью распространения данного опыта во всем мире: «Сейчас я нахожусь в самом центре Черкесии и мои описания вполне достоверны. Правда, мне не только радостно, но и весьма интересно то, что в таких отдаленных местах имеется такая высокая сельскохозяйственная культура, богатый урожай на полях и садах, потому что нам досаждали, что в этих краях до сих пор живут дикие племена. Их аккуратные домики расположены вдоль берегов рек или на возвышенностях. По чистоте и опрятности они не уступают строениям тирольских или швейцарских горцев. Тут я увидел бесчисленные стада овец и коз, пасущиеся на густых зеленых лугах; часто встречал мужчин, женщин и детей, занимающихся сельскохозяйственными работами. Кроме радующей глаз красивой сельской жизни, меня воодушевляло то, что работающие в поле мужчины и юноши, увидев нас, переодевались в черкески и, вооружившись, на конях провожали нас до безопасного места».

Спенсер с интересом писал о том, как черкесы использовали грецкий орех. Особенно его заинтересовало, как из грецкого ореха добывали сахар. Кроме как в книге Спенсера, нигде не читал и никогда не слышал, чтобы данное дерево использовалось подобным образом. Он писал: «Здесь (у темиргоевцев) я увидел как черкесы добывают сахар. Его берут из распространенного в этих краях грецкого ореха. Весной, когда у деревьев начинается сокодвижение, кроны грецкого ореха просверливают, и инструмент для просверливания на некоторое время оставляют там. После его выдергивания сок начинает вытекать из отверстия. Этот сладкий сок собирают, процеживают, чистят и остужают. Считается, что он очень полезен при болезни легких».

В описаниях Спенсера, датированных 1830 годом, встречаем следующее: «Их алкоголь по вкусу напоминает мед, махсымэ из проса – слабое пиво. Хлеб из пшеничной, чурек из кукурузной муки обладают приятным запахом. Невозможно отказаться от гречневого супа, прекрасно заменяющего рисовый».

Среди наблюдений английского исследователя в Черкесии было и то, что лошади беспрекословно выполняли все приказы всадника. Читаем: «На полном скаку черкесский воин доставал свое длинное ружье, подпоркой для ствола служила голова лошади, которая то поднималась, то опускалась по приказу наездника, таким образом помогая всаднику целиться во врага».