Лечить нельзя помиловать

Логинова Александра

– Только не по лицу, – зажмурилась она.

– Держать за руку целителя можно только на смертном одре. К вашим жемчугам не подойдет перелом ключицы, леди, не выпрашивайте неприятностей. И помните: ведьма – это не только приворот, но слабительное в бокале.

Об мрачного гвардейца, тянущего меня прочь, можно прикуривать – дымится и искрит. Но испуга не подает, и пульс не скачет взбалмошным зайцем. Значит, угроза его не напугала, лишь выбесила как неумелая детская провокация. Однако каков маркиз-старший! Времени зря не теряет и на уговоры не разменивается, сразу идя ва-банк. И Алеона жалко, он хоть и благородный на всю голову, но уже

немножко мой, привычный. Совсем капельку.

– Полагаете, она не лжет?

– Боюсь, что нет, – еще больше помрачнел Клод. – Идиоты. Оба, что мой отец, что её. Расторгнуть помолвку королевским указом? Полный бред, Октавия никогда не согласится лезть в частную жизнь подданных по чужой прихоти.

– А по своей? – вспомнился холодный монарший взгляд, которым меня одарили свысока.

– По своей ей выгоднее скорее нас поженить, – рассудительно ответил маркиз, успокаиваясь. – Сильный целитель с божественным даром при дворе, верный короне – отличное приобретение. Но Её величество все равно не станет тратить время на бредни старика, пусть и аристократа.

Увы, мне двуличных игр высоких титулов не уразуметь. Если посмотреть со стороны, то королева Октавия встанет перед выбором: сохранить замкнутость дворянской системы, не пуская чужачку, или заиметь при себе целителя первого ранга с ультимативным талантом. История знает немало политических решений, когда правители жертвовали очевидной выгодой в угоду правящим элитам. Даже если меня не пустят в маркизы, кто запретит Её величеству вызвать попаданку к себе, когда потребуется талант? А сохранить добрые отношения с маркизами важнее, аристократия – подспорье правящей династии.

– Алеон, тебе не кажется странным, что бессильного наследника так спешно женят и убирают подальше от целителя, когда шанс вылечиться и без того крайне мал?

– Не кажется, – хмуро зыркнул он. – Отцу, в сущности, все равно, кто унаследует титул – старший сын или старший внук. Главное, чтобы была его кровь и не рушились традиции наследования.

– Так внук…

– Сгодится и от младшего сына, – холодно подчеркнул он. А меня слегка затошнило.

Бесчеловечно! Гребаные аристо совсем с катушек слетели, если так запросто готовы подложить замужнюю невестку под младшего сына, лишь бы династия формально не прерывалась. Теперь всё встало на свои места: отец Алеона боится, что первенец останется кастратом навсегда, и совсем не верит в успех лечения. Поэтому насильно его женит, боясь распространения слухов по всему королевству и последующей невозможности выдать младенца за сына Алеона.

Моего капитана просто кидают в топку чудовищной машины дворянства, как отработанный материал с ошибочной наклейкой: «Первосортный товар». А после штампа «Брак» просто утилизируют из элиты королевства.

Редкостные твари.

– Ни за что не соглашусь стать дворянкой, – нутро содрогнулось от омерзения.

– Лестница к высокому титулу устлана нечистотами, – чуть печально согласился Клод. – Родиться в этом сверкающем разложении легче, чем добровольно сунуть туда нос.

А леди Коллет стремиться забраться повыше, чтобы самозабвенно гадить на нижние ступени, самой утираясь от сравнительно небольшого количества грязи сверху. Миры меняются, а человеческая натура – никогда.

Однако есть при дворе и такие, к кому я невольно проникаюсь симпатией.

– Альберт – дворянин лишь формально, – просветил маркиз

в ответ на интерес. – Третий сын баронета, по обычаю поступивший на службу в семнадцать лет. Ко двору приглашается исключительно как орденоносец Святого Патрика и герой Дагер-Хеджа.

Будучи политически бессильной фигурой эрл Альберт быстро стал неинтересен высокому дворянству, дав дорогу адекватным людям – тем, кого в аристократию занесло волей случая. Да, нормальные люди иногда рождаются феодалами и умудряются сохранить человечность, сделав выбор в пользу моральных ценностей. Эти быстро разглядели в капитане Верше преданного и честного мага, почтя за честь водить с ним дружбу. И я их целиком поддерживаю, эрл Альберт действительно вызывает уважение.

– Безмерно рад, что служил с ним в одном полку, – поделился маркиз. – И после Альберт всегда был рядом, наставляя меня иногда дружескими подзатыльниками по праву старшего. Поначалу было обидно – меня, маркиза, и подзатыльником! Пришлось даже подраться.

– Он вас уделал?

– Мне едва стукнуло восемнадцать, – стыдливо заалел ушами огневик. – А ему двадцать пять и вот-вот должны были дать сержанта. Разделал меня под орех, да еще и пендаль напоследок отвесил, чтобы не зазнавался.

Вернувшись обратно к проулку, где слышались звуки болгарки – на самом деле кто-то из огневиков резал металл, Алеон снова подхватил меня на руки. Пожалуй, не буду гундеть и сопротивляться, ему и без того несладко. Когда еще доведется поносить на руках красивую женщину?

– Спасибо, – прошептал он мне в волосы.

– За что? – от горячего дыхания по затылку побежали приятные и абсолютно несанкционированные мурашки.

– За то, что сегодня ты была со мной.

Глава 27

– Алеон, прекратите немедленно!

– Или что? – провокационно подначил он, вытягивая руку повыше.

– Или я за себя не отвечаю! – мокрая от пота прядь упала на глаза.

– Правильно, я за вас отвечаю, – важно кивнул фазан, покровительственно возложив руку на мою макушку. – Вам пора отдохнуть, эрла.

Святой Парацельс, напомни никогда не открывать дверь женихам, как бы настойчиво они ни стучались. А лучше сбивать их на подлете из рогатки, по-ковбойски припав на одно колено!

Когда нелегкая принесла капитана на мой порог, я не заподозрила подвоха. Маркиз заходил каждый вечер, стремясь урвать десять минут на медитацию и едва ли не силком вынуждая меня брать под контроль ручейки магии. Со скрипом, сквозь зубы, адскими усилиями, но взбалмошный дар потихоньку поддавался осознанным манипуляциям. Раньше я и не задумывалась, что буквально нахожусь на поводке у собственной магии: есть пациент – дар в крови кипит и стрелой летит вперед, лишь позволяя мне держаться за штурвал. Нет пациента – дар спит и крайне недоумевает, если пытаться тыкать его палкой. Да еще и покусывает меня изнутри, выражая раздражение.

Но Алеон, этот хитрый коварный жук, руками разводил тучи над моей аурой и с важностью пастуха понукал магический поток, заставляя его течь в строго заданном направлении. Правда, иногда случались огрехи – позавчера из моих ушей повалил золотистый дым, вызвав гомерический хохот у капитана. Икая от смеха, паршивец обещал запомнить увиденное навсегда и пересказывать детям.

Напомнила, что детей ему не видать. Обиделся, полез мстить щекоткой, но нарвался на токсин в печень и седацию по лицу. В общем, не скучали.