Лечить нельзя помиловать
Шрифт:
– Да это просто еда! – взвыл перевертыш. – Эрла Алевтина, мне их мать уже в таком виде и передала. Сказала, сожрать в голодный год, а на службе неделя за год!
– Хватит ныть, – резко оборвал его эрл Клод.
– Я делюсь эмоциями, – обижено пробормотал жар-птиц. Этот даже перед богом будет артачиться.
– А я глобально делюсь мейозом, – в моем голосе прозвенела сталь. – Поль, ты…
Стоп. Стоп-стоп-стоп! Мейозом?
– Что я? – переспросил феникс, не услышав продолжения.
Клетки увеличиваются в размерах не только при воспалении.
– Что если в них и сидят бактерии?
– Вы о чем? – вытаращился курсант, а маркиз мгновенно подобрался.
– Клетка увеличивается, потому что внутри нее появляется еще один дочерний пассажир, – от волнительной гипотезы вспотели ладони. – И рано или поздно он отделится. Но если этого не происходит, то либо что-то остановило процесс деления, либо… Там вовсе не «дочка», а подселенец.
– Это точно?
– Понятия не имею! Я даже не уверена, что такое возможно в принципе. Но других гипотез у меня нет.
И это единственное объяснение тому, что стрелка-скан не смогла найти бактерии! Клетки магии не пропускают целительский дар, и если мелкая дрянь спряталась внутри, взяв ядро в заложники…
– Капитан, у меня к вам небольшая просьба.
– Какая?
– Устройте мне встречу с арестованными волколаками, – выдохнула я. – Мне надо уничтожить пару тысяч магических ядер.
Глава 39
– Я предоставлю тебе выбор, – на железный стол, привинченный к полу, легли два орудия. Одно вытянутое и острое, второе легкое и маленькое. – Смотри внимательно на эти предметы. С обоими я управляюсь играючи и каждым владею в совершенстве. Тот, что справа, помогал мне лишь раз и до сих пор не отмыт от крови. Тот, что слева…
– Только не клизма! – заверещал перепуганный до седых усов оборотень, истерично звеня кандалами. – Только не она!
– Гхм, она чиста, – маленькая резиновая «груша» обижено сверкнула стеклянным носиком. – Я за гигиену.
– Не надо-о-о! – проорал арестант, пытаясь отодвинуться вместе со стулом, неудачно вбитым в пол. – Я всё расскажу!!
Четвертый нервный срыв огласил подземную тюрьму душераздирающими воплями. Заикаясь на поворотах повествования, арестованный оборотень со скоростью пулемета выкладывал явки и пароли назревшего заговора. Стараясь не смотреть на стол, горе-ученый подвывал от ужаса, то и дело срываясь взглядом на зловеще поблескивающую капельку гипертонического раствора. И до того беднягу трясло от ужаса, что невольные свидетели допроса – конвоиры и стенографист – взволнованно отошли поближе к двери.
– Это всё они! – визгливо выкладывал арестант. – Они всё придумали! Они привозили лекарства, они пытали нас, чтобы мы придумали способ раскладывать их на отдельные вещества! И мы придумали!
– Кто
Капитан стоял позади допрашиваемого, чтобы в любой момент вмешаться и не дать тому окончательно спятить от перспективы лечебной промывки кишечника. Четыре из четырех жителя тюремных камер ужасались именно резиновой клизме, даже не глядя на толстый стеклянный шприц с карикатурно-кровавой иглой. Стеснялись, бедолаги.
Хотя я бы на их месте больше беспокоилась о потенциальной инфекции на кончике одноразовой иглы.
– Дикари! То есть… Господа новые вожаки, – сбился ученый волколак. – Они велели называть себя именно так. У них есть деньги, очень много денег. И они наняли меня и коллег для работы в их интересах.
Довольно посмеивающийся стенографист только и успевал записывать чистосердечное признание. Как строились подземные лаборатории, почему их не могла найти власть – да и не искала, ибо «новые вожаки» имели связи или сами были элитой Ликантропа, по каким неприметным схемам поставлялись лекарства, и почему все целители внезапно исчезли.
– Не все, – выдавил из себя арестант. – Несколько одаренных лекарей остались при новой аристократии и тайком лечили богачей. И открыто – простолюдинов.
– Прикрываясь шарлатанством?
– Угу. Они говорили о себе как о великих знахарях, которым не нужен дар исцеления, чтобы лечить людей и оборотней. Так горожане поверили, что знахари могут их спасти, а королевские целители не нужны, лишь требуют денег, как ненасытные прожорливые скоты.
– Ты неплохо осведомлен для обычной лабораторной крысы, – прищурился Алеон.
И впрямь, в предыдущих камерах нам рассказали лишь рабочий процесс научных изысканий. Услышав, зачем перевертыши раскладывали лекарства на составляющие, я впервые в жизни испытала непреодолимое желание опробовать дар на клинической смерти. Видимо, горе-ученые что-то прочли в моих глазах, поэтому мгновенно перевели стрелки на четвертого коллегу – главу научного отдела, сидящего перед нами.
– Я, – захлопнул пасть увлекшийся арестант. – Я… Э-э-э…
– Ты придумал, как использовать молекулы веществ, – мрачно хмыкнула я.
Крошечные глазки отвратительного типа забегали. У-у-у-у, сволочь блохастая! Не гений, но весьма сообразительный мерзавец, отдавший свои мозги на службу заговорщикам.
– Сейчас я сформулирую гипотезу, и, если она не подтвердится, придется подкрепить свою догадку кувалдой. Итак, ты, желая выслужиться перед новой аристократией, с радостью преподнес им идею с лекарствами.
Провокационные шепотки и двусмысленные разговоры не могли пройти мимо небольшого количества верхней прослойки общества Ликантропа. Большинство вервольфов бесхитростны, поэтому заговор, который плелся в Дагер-Хедже годами, здесь несся со стремительностью бронепоезда. Делать ставку на долгое подстрекательство общества не стали, лишь слегка подготовили дворянство к перевороту и сразу перешли к созданию оружия.