Леди любят артефакты
Шрифт:
Надеюсь, мне не придется пожалеть о том, что доверилась Бетти.
Замка на двери не висело, видимо, в подвалах действительно не было ничего запретного.
— В подвалы, между прочим, ведут пять ходов, — с важным видом заметила Бетти. — Этот и еще один открыты, а остальные — нет. Они связаны с темницами, и никому, кроме папы, туда нельзя.— В Холмах есть темницы? Для кого?
— Как для кого? Для врагов! Со времен войны Орденов остались.
— И почему их закрыли? Вряд ли мисс Смитти или Пайпер пришло бы в голову там прогуливаться.
— Нет, конечно. Только однажды там случился обвал. Папа говорил, что
Воздух в подвале был сухой и прохладный. Стоило нам ступить на лестницу, как ступени залило мягким светом магических лампад. Светильники, реагирующие на присутствие человека, — отличная идея. Не нужно тратить энергию на освещение бесконечных, пустых коридоров. Выбеленные стены и лакированные поручни свидетельствовали о том, что подвалом часто пользуются и тщательно за ним следят. Не удивительно, ведь внизу, у подножья лестницы, обнаружилась череда пустых винных бочек и пузатых бутылок из зеленого и рубинового стекла.
Бетти вела меня дальше — в глубину. Прямо туда, где слышался знакомый треск: с таким звуком заряжался энергетический камень. Мы прошли мимо кладовых, за решетчатым окошком которых виднелись свиные окорока и пахло копчёностями, миновали винный погреб, откуда веяло холодком нетающего льда, и свернули возле склада всякой рухляди: стопок медной посуды, покрытой зеленой патиной, и поломанной мебели.
Наконец впереди показался огромный энергокуб, переливающийся всеми цветами радуги. Шум сделался сильнее. Стены залы с высоким сводчатым потолком, посреди которой он расположился, были сплошь и рядом изрезаны рунами на ноттовее. Слева зиял очередной коридор, в глубине которого поблескивала в неровном свете решетка. Вероятно, один из тех самых закрытых ходов. А справа находилась дверь, стена вокруг которой почернела от копоти, будто здесь недавно бушевало пламя. Стоило мне на нее взглянуть, как показалось, что в воздухе запахло дымом и гарью. К сожалению, Бетти пошла именно туда.
— Клетки там, в хранилище, — Бетти указала на дверь. — Это мамина лаборатория. В ней хватает всякого. Идите прямо, пока не увидите дверь.
— А ты? Не хочешь со мной?
— Нет, мисс Катарина, я боюсь. Только не смейтесь, но здесь живет призрак. Я сама много раз его слышала.
Нетрудно было догадаться, о ком говорит воспитанница. Близких тяжело отпускать.
– Бетти, милая, – начала я с мыслью опровергнуть ее слова, но взглянув на серьезное лицо девочки, поняла, что сейчас не время, и спокойно согласилась: — Если это и призрак, то твоей мамы. А она точно не сделает тебе ничего плохого.
– Не думаю, – стояла на своем воспитанница. – Этот злой и все крушит. Он давно там поселился, еще до… пожара.
Мне очень хотелось прямо сейчас прочитать Бетти лекцию о том, что призраки, во-первых, не могут долго существовать в материальном мире. Их эфирное тело развеивается почти сразу, если, конечно, не применять запрещенных ритуалов. Во-вторых, в состоянии бесплотного фантома попросту невозможно что-либо крушить. Но начинать долгий разговор обо всем этом в темном подвале, пожалуй, плохая идея. Если девочка действительно опасается привидений, стоит развеять ее страхи в светлой комнате, среди кукол и красочных книг. А еще лучше — на залитой солнцем лужайке, после долгой, увлекательной прогулки.
Слова Бетти о призраках,
Ободряюще кивнув воспитаннице, я вошла внутрь и оказалась в темном помещении. Магического светлячка запускать не пришлось, все те же чудесные лампады, только уже под потолком, заставили мрак отступить.
Оглядевшись, я поняла, что стою в эпицентре старого пожарища. Каменный пол был закопчен, а по стенам расползлись черные кляксы. Лаборатория леди Блэквуд была огромной, а формой напоминала букву «г». У самого входа располагался закуток, откуда, судя по всему, и распространялся огонь. Там царила кромешная тьма, и лишь где-то в глубине подмигнул и погас единственный уцелевший светильник. Видимо, именно здесь хозяйка проводила испытания. От двери, отделявшей эту часть лаборатории, остался только обугленный наличник с неровными краями выломанных петель.
Похоже, это был не просто пожар, а настоящий взрыв. Пламя добралось до самого выхода и лишь каким-то чудом не перекинулось на остальную часть лаборатории. Судя по сваленным в углу ретортам, здесь наверняка хранилось, варилось и настаивалось что-то весьма огнеопасное. Золотые холмы вполне могли повторить судьбу Лисьего камня.
Под каблуками неприятно захрустели мелкие осколки стекла. Я подошла к пустующему лабораторному столу, с двух боков от которого располагались стеллажи с пыльными банками, коробками и железными ящиками для ингредиентов. Груда книг и тетрадей были неопрятно свалены у большого камина со специальной решеткой из мифрила, способной сдержать даже живой огонь. Там же, прямо у небольшого книжного шкафа, где уютно расположилось кресло, посеревшее от пепла и пыли, обнаружилась еще одна дверь.За ней действительно оказалось то самое хранилище, о котором говорила Бетти. Напоминало оно склад рухляди. Хотя, кое-что вполне бы могло дополнить семейную экспозицию в Славной башне.
Здесь были открытые сундуки с доспехами, арфа без струн, сколотая мишень для метания кинжалов, какие-то полуистлевшие свитки и горка оленьих черепов.
«Похоже, Блэквуды — страшные барахольщики», — мелькнуло в голове.И в то же время мне импонировало желание покойной хозяйки Холмов дарить вторую жизнь старым вещам. К примеру, вон тот топорик, наверняка, из адамантиума. При случае можно переплавить и сделать дюжину кухонных ножей, которые никогда не потеряют остроту.
Среди всего этого «богатства» действительно нашлась клетка. И не одна. К несчастью, почти все они представляли собой печальное зрелище: одни покрылись ржавчиной, у других не хватало прутьев.
Я осмотрелась и заметила веревку, болтавшуюся в воздухе у стеллажа со старыми подсвечниками. Второй ее конец уходил вверх. Туда, где под потолком парила… еще одна клетка. Потянув за веревку, я спустила ее вниз.
Клетка оказалась относительно небольшой, вполовину меня, зато совершенно целой. Видимо, предназначалась для совсем молодых виверн, только вылупившихся из яйца. Рассмотрев находку со всех сторон, я поняла, что она была сделана из того самого «воздушного» металла. Сейчас такого не найти, слишком редкоземельный.