Ледокол «Ермак»
Шрифт:
Были случаи, когда командование корабля считало целесообразным изменять время следования каравана, исходя лишь только из соображений – управиться в темное время суток и в сохранности доставить караван, так его обвиняли в игнорировании приказаний, не считаясь с условиями выполнения и целесообразностью.
Корабельная артиллерия огонь по противнику в районе Нового Петергофа вела три раза, результаты стрельбы выяснить не удалось. Всего выпущено из 102-мм пушек и из 76-мм пушек 88 снарядов.
18-го декабря 1941 года при обстреле ледокола „В. Молотов“, ледокол „Ермак“ замедлил ход и вел огонь только из двух 76-мм пушек, ибо 102-мм пушки были выведены из строя при подрыве на мине, а новые были установлены только 20-го декабря 1941 года.
Обстрел
Хорошо работала аварийная группа: при попадании снаряда в каюту № 10 возник пожар, который был быстро ликвидирован.
Попавшим снарядом в кожух от машинного отделения повредило пропускной пожарно-санитарный клапан; силами личного состава БЧ-5 повреждение было ликвидировано.
При проводке подлодки „К-51“ к кромке льда, последняя, при сжатии льда, получила тяжелые повреждения – были смяты обводы у орудий и повреждены банкеты, прорезан наружный корпус. Силами личного состава БЧ-5 были срублены обводья, исправлен банкет с целью обеспечить выход подлодки в море для выполнения боевого задания, но последняя, по целому ряду технических причин, выйти не смогла.
Разрывами снарядов были порваны радиоантенны и корабль [ледокол „Ермак“] потерял связь. Радистами была быстро на ходу корабля устроена временная антенна прямо в радиорубке и связь корабля с базами была быстро восстановлена.
Хорошо работала санитарная часть, полностью обеспечивая первую помощь поступающим раненым бойцам» [347] .
Читая спокойные и сухие строки описания этих поистине «огненных рейсов», которые сам Сорокин в своем дневнике охарактеризовал следующим образом: «Лед – снизу, бомбы сверху, снаряды – сбоку», не перестаешь удивляться мужеству и мастерству знаменитого полярного капитана, которому в сорок первом исполнилось 62 года. В результате контузии он частично потерял слух, но продолжал командовать ледоколом. Под стать ему были остальные представители комсостава – старпом Александр Иванович Ветров (в прошлом – капитан дальнего плавания), командир БЧ-1 Владимир Васильевич Лапин (штурман дальнего плавания), 2-й механик и командир дивизиона движения Евгений Евгеньевич Константинов и другие. Многих из «ермаковцев» орденами и медалями наградили еще в предвоенные годы…
347
ЦВМА. Ф. 284. Оп. 01209. Д. 15. ЛЛ. 14–20.
Стоит отметить ряд событий, не упомянутых в процитированном донесении или описанных не слишком подробно. 20 сентября 1941 г. с «Ермаком» произошло трагическое происшествие. Следуя Морским каналом, он столкнулся с гидрографическим судном «Гидрограф», которое в результате этого затонуло (сведений о жертвах не имеется). «Гидрограф» подняли лишь в июне 1944 г.
Довелось «Ермаку» принять участие и в попытке вывести в сверхдолгий поход подводную лодку «К-51». Эта большая субмарина типа «К» к началу войны находилась в достройке. В ноябре ее решили отправить в 120-суточное крейсерство в южную (незамерзающую) часть Балтики. На лодке были спешно завершены все работы, приняты большие запасы горючего, продовольствия и т. д. В ночь на 18 декабря 1941 г. «катюша», сопровождаемая ледоколами «В. Молотов» и «Ермак», перешла в Кронштадт.
В ночь на 22 декабря «К-51» под проводкой «Ермака» начала переход к острову Лавенсаари для последующего выхода в Балтийском море. Несколько раз она сильно сжималась льдом, в результате чего получила значительные повреждения: вышли из строя 100-мм орудия, было погнуто левое перо носовых горизонтальных рулей, сорваны антенны и леера, образовались многочисленные вмятины и пробоины в легком корпусе. Ледоколу несколько раз пришлось освобождать затертую льдом субмарину. Вечером 22 декабря «К-51» прибыла к Лавенсаари, где силами экипажей лодки и ледокола были предприняты попытки исправить повреждения. Но техническое состояние «К-51», даже не прошедшей перед походом испытаний, не позволяло начать плавание. В это время на «Ермаке» начали заканчиваться запасы угля, которого оставалось только на обратный переход в Кронштадт. В результате 27 декабря, приказом командующего флотом,
348
Морозов М. Э. Подводные лодки ВМФ СССР в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Летопись боевых походов. Часть 1. Краснознаменный Балтийский флот. М., 2001. С. 11.
Всего за первую военную навигацию ледокол совершил 22 похода и осуществил проводку 89 судов (по данным Б. А. Вайнера – 74). В море он провел 33,5 суток, в базе – 143,5 суток. Было пройдено 422,2 миль со средней скоростью 4–5 узлов и израсходовано на ходу 1250 т угля; в базе – 1495 т [349] .
Последним боевым заданием, выполненным «Ермаком» в начальный период войны, стала расстановка по диспозиции боевых кораблей на Неве. Эту достаточно сложную для ледокола задачу он выполнил успешно. 25 января 1942 г. на «Ермаке» был поднят военно-морской флаг [350] . Впрочем, до вывода из состава ВМФ участие ледокола в боевых действиях ограничивалось отражением атак вражеских самолетов.
349
ЦВМА. Ф. 284. Оп. 01209. Д. 23. Л. 110.
350
ЦВМА. Ф. 284. Оп. 026876. Д. 9. Л. 17.
С 10 января 1942 г. из-за отсутствия угля «Ермак» почти два с половиной года простоял без движения. Нехватка топлива поставила под угрозу обеспечение минимально допустимых условий жизнеобеспечения (поддержание паров, отопление жилых помещений, приготовление горячей пищи). В мае 1942 г. командир Отряда вооруженных ледоколов писал в одном из донесений о том, что топлива на ледоколах нет совершенно, даже для варки пищи [351] . Тогда по предложению старшины кочегаров С. Е. Кабачкова команда занялась вылавливанием из Невы проплывавших в большом количестве бревен. Это оказалось подлинным спасением. Летом 1942 г. тот же С. Е. Кабачков обнаружил вверху по течению на берегу Ижоры кучи оказавшегося бесхозным горючего сланца, который, несмотря на низкое качество, вполне прилично горел, смешанный с нефтью. Команде «Ермака» удалось собрать и нагрузить целую баржу этого сланца. Несмотря на проблемы с отсутствием топлива, ледокол постоянно находился в готовности (от трех часов до трех суток).
351
Там же. Л. 266.
В 1942–1944 гг. «Ермак» стоял в следующих местах – в Лесной гавани (причалы № 85, 86); в Торговом порту (причалы № 47, 48, 50–52); у набережной Васильевского острова (правый берег, напротив 16-й линии); у набережной 9-го января (такое официальное название носила в тот период Дворцовая набережная), напротив Зимнего дворца. По свидетельству командира, «…при всех стоянках, кроме стоянки у Зимнего дворца, ледокол подвергался артобстрелу и бомбежке. Причем во время стоянки у причалов торгового порта, благодаря своей высоте, он резко выделялся и был виден со Стрельны, откуда неоднократно противник вел огонь по ледоколу.
Благодаря своей большой высоте надводного борта, труб и мостика, стоянка на Вас [ильевском] О[стров]е не могла удовлетворить даже минимальным требованиям маскировки, т. к. ледокол резко выделялся на фоне набережной» [352] . Наиболее удачным в плане маскировки М. Я. Сорокин считал именно район Зимнего дворца, в связи с тем, что «…большой корабль, как „Ермак“ или „Молотов“, прижаты к крупным зданиям и при настоящей окраске сливаются с общим окружающим фоном» [353] .
352
ЦВМА. Ф. 271. Оп. 026846. Д. 14. Л. 19.
353
ЦВМА. Ф. 271. Оп. 026846. Д. 14. Л. 20.