Ледяной огонь

Хокинг Аманда

– Брин, - повторил Ридли, так как я не ответила ему.

Неохотно я повернулась, чтобы посмотреть на него:

– Астрид Эквелл в библиотеке во дворце.

Ридли пожал плечами, словно не знал, почему это беспокоит меня:

– Астрид - идиотка.

– Ага, я знаю.

– Ты никогда не позволяешь ей зацепить тебя.

Я глубоко вздохнула:

– Обычно да.

– Что она сказала на этот раз, что тебя так проняло?

– Ничего, правда. Это просто все то же старое дерьмо.
– Я начала качать ногой вверх- вниз, будучи вынужденной

делать хоть что-то, чтобы умерить свое волнение.
– И обычно я выше этого. Но мне действительно сегодня было трудно сдержаться, чтобы не врезать ей, как следует.

– Ну, я бы рекомендовал тебе не делать этого. Поскольку все может обернуться плохо.

– Я знаю. Думаю, что просто заперта здесь слишком долго.
– Я заерзала на стуле.
– Эта зима целую вечность не заканчивается. И король смешон. Мне нужно заниматься полевой работой, и ты это знаешь, Ридли.

– Ш-ш-ш, - Он покосился на открытую дверь.
– Говори по тише. Ты же не хочешь, чтобы новые кадеты услышали.

– Меня не волнует, кто услышит, - сказала я, почти крича.

Ридли подошел к двери и выглянул в коридор, затем закрыл дверь. Вместо того, чтобы вернуться за стол, приблизился ко мне. Он облокотился на стол, чтобы наши глаза оказались на одном уровне.

На Дресдене была рубашка и жилет, но без галстука, так что я могла видеть его ожерелье. Это был тонкий кожаный ремешок с железным амулетом кролика - подарок при получении должности ректора. Амулет лежал на загорелой коже его груди, и я опустила глаза.

– Я знаю, что ты злишься, но тебе не нужна хренова туча неприятностей, потому что чрезмерно усердный будущий следопыт наболтает про тебя не тому человеку, - сказал он тихим и серьезным голосом.

Строго говоря, любое недружелюбное высказывание про короля было наказуемым преступлением. За мои слова, что он смешон, меня бы точно не казнили, но я могла бы закончить чисткой туалетов во дворце или меня даже могли понизить в должности. Нам назначали подменышей, основываясь на ранге, и среди следопытов я была третьей.

– Ты прав, - я вздохнула.
– Извини.

– Не извиняйся передо мной. Просто не глупи, потому что разозлилась.

– Я приношу больше пользы в полевой работе, - Я посмотрела в темные глаза Ридли, умоляя его понять.
– Здесь чувствую себя такой бесполезной. Ничего не делаю, чтобы кому-нибудь помочь.

– Это не правда. Ты помогаешь Линусу. Ты знаешь, какие подменыши потерянные и неуклюжие поначалу.

– Он нуждается в ком-нибудь, да, но это не обязательно должна быть я. На самом деле я здесь не нужна.

– Ты нужна мне, - сказал Ридли, с такой искренностью, что я насторожилась. В глубине его глаз я заметила вспышку того же тепла, что и раньше, но прежде чем я успела рассмотреть, но отвел взгляд и откашлялся.
– Я имею в виду, здесь много всего происходит прямо сейчас. Знать съезжаются со всех уголков. Ты здесь ценный ресурс. Мне сложно справиться со всем без твоей помощи.

– Любой может делать то же самое, - сказала я, решив игнорировать тепло, которое увидела в его глазах.
–

Думаю, именно поэтому Астрид достает меня. Я уже чувствую себя бесполезной, а ей всегда хорошо удавалось напоминать, насколько она лучше меня.

Он покачал головой:

– Ты знаешь, что это неправда.

Я открыла рот, чтобы это опровергнуть, но дверь офиса распахнулась и прервала меня. Обернувшись через плечо, увидела Симона Бохлина. По привычке выпрямилась на стуле и попыталась выглядеть беспечной, насколько возможно. Я все еще не была до конца уверена, как вести себя рядом с ним.

Мы разошлись несколько месяцев назад, провстречавшись почти год. Я нарушила собственное правило не заводить отношений с другими следопытами, потому что Симон был таким милым и забавным, казалось, что его не так уж пугает тот факт, что я могу надрать ему задницу.

Но не могла понять, почему до сих пор чувствовала такую неловкость. У нас все было не настолько серьезно. Ладно, я думала, что все серьезно. Затем Симон обозвал меня лесбиянкой, и я поняла, что мы хотим совершенно противоположного от отношений.

Симон шел в офис, насвистывая под нос старую рабочую песню следопытов, но осекся, когда увидел меня.

– Простите, - сказал Симон. Его глаза перебегали с меня на Ридли из-под черной челки.
– Я чему-то помешал?

– Нет, - Ридли встал и отошел от меня.
– Вовсе нет.

– Я просто зашел получить информацию по новому подменышу, - сказал Симон.

– Точно. Конечно.

Ридли обошел вокруг стола и стал перекладывать стопки бумаги в поисках нужного документа для Симона.

– Ты уезжаешь?
– Спросила я, улыбнувшись Симону самой дружелюбной улыбкой из возможных.

Он кивнул:

– Ага.

– Когда?

– Эм, думаю, сегодня попозже, - ответил Симон.

Ридли нашел документы и поднял их:

– Таков наш план.

– Так ты не останешься на вечеринку?
– спросила я.

Симон расстроено покачал головой:

– Нет, если только она не состоится в следующие несколько часов.

И тут меня осенило. Симон был хорошим следопытом, но он всегда любил вечеринки и балы больше, чем я.

Я встала:

– Мы можем поменяться.

– Чем поменяться?
– осторожно спросил Симон.

Ридли вздохнул:

– Брин. Нет.

– Я должна оставаться здесь и охранять Линуса Берлинга, но ты всегда так хорошо справлялся с подменышами.

Я подошла к Симону, такая взволнованная этой мыслью, что забыла, что чувствую себя странно рядом с ним.

– Ты мог бы помочь ему освоиться и побыть его телохранителем, а я бы отправилась на полевую работу.

– Я...
– растерялся Симон.
– Я имею в виду, что не знаю, разрешено ли это.

– Но ты бы согласился?
– спросила я, прежде чем Ридли смог возразить.
– Я имею в виду, если бы это было в порядке вещей.

– Почему? Что происходит?
– спросил Симон.

– Брин просто крайне раздражена из-за одиночества, и это заставляет ее делать глупости, - объяснил Ридли, подходя к нам.