Ледяной поцелуй

Хокинг Аманда

– Но там столько всего осталось незавершенным!
– настаивала я.

– Это проблема работников королевства таких, как ты и я.
– Он жестом указал на нас с ним.
– Мы можем делать только то, что нам приказывают. Слишком много раз мои руки были связанны законом, и я знаю, как это разочаровывает. Но это все, что ты можешь сделать.

– В твоей работе так много ограничений, - сказала мама, сделав большой глоток чая.
– Вот почему я никогда полностью не понимала ее привлекательность для тебя. Ты всегда была так решительна

и независима. Но выбирала работу, которая требует полного подчинения.

– Руна, - мягко сказал папа.
– Сейчас не время для подобных разговоров.

– Нет, все в порядке.
– Я сползла ниже на своем стуле.
– Она права. Все, что я когда-либо хотела, это сделать королевство лучше. Я хотела сделать что-то хорошее и благородное. И единственный способ, который я видела, это стать следопытом или Хёдраген.
– Я вздохнула.
– Но в последнее время я просто чувствую, что все не так уж хорошо. В последнее время я часто выбираю меньшее из двух зол.

– Добро пожаловать в политику.
– Папа поднял свою чашку в саркастическом тосте и сделал глоток.

Мама поерзала на стуле и облокотилась на стол:

– Ты знаешь, как я отношусь к твоей работе и не защищаю ее. Но мне кажется, ты слишком тяжело воспринимаешь эту миссию.

– Что ты имеешь в виду?
– спросила я.

– Ты работала в другом племени, и, если быть честной, Скояре - странные, - сказала она со знанием дела.
– Я жила там первые шестнадцать лет своей жизни и постоянно была окружена этим чувством «скрытности», которое ты описала. Король Руне Биелса сделал его практически обязательным.

– Я когда-нибудь рассказывала, почему меня назвали в честь него?
– Спросила мама, и я покачала головой. Ее имя, Руна, было женской версией от Руне.
– Король мог быть беспощадно жестоким ко всем и всему, и моя мама надеялась - я могу добавить зря, назвав меня в честь него, может каким-то образом вызвать у него любовь ко мне.

– Я слышала истории о том, что он был ужасным королем, но я никогда не понимала насколько, пока не побывала там, - сказала я.

– Это не означает, что Скояре не холодные и не скрытные, и, естественно, довольно странные, - пояснила она.
– Потому что они такие. Но Руне просто сделал все еще хуже.

– И тут тебя, Канин, послали туда, где чужакам никогда не доверяли, - продолжила мама.
– Проблема не в тебе, и даже не в твоей работе в целом, а в твоем задании. Тебя отправили туда, где ты не могла по-настоящему помочь, поэтому неудивительно, что ты чувствуешь, что не справилась.

– Твоя мама права, - согласился папа.
– Тебя отправили туда больше, как жест доброй воли, чем что-то еще. Ты должна была заставить Скояре почувствовать поддержку Канин, так, чтобы, если что-то случится, наш король мог наложить лапу на их драгоценности.

Я откинула голову назад, так чтобы смотреть в потолок. Даже, несмотря на это, знала, что мой папа говорил правду, и я на

самом деле всегда это понимала, мне все еще претило быть политической пешкой.

Сколько я себя помнила, моя мама протестовала против моей работы на королевство. И все время я была совершенно уверена, что она не права, что все ее опасения и критика о нашем образе жизни были или не обоснованы, или не принимали во внимание общую картину - что я помогала людям. Я делала королевство лучше.

Но сейчас я не была ни в чем уверена.

– Я помню чувство разочарования, когда росла в Сторваттене, - сказала мама после долгой паузы.
– В моем королевстве требовались тишина и повиновение. Это оставляло во мне чувство холода и изолированности, а я хотела совершенно другого.
– Она бросила теплый взгляд на папу.
– Я последовала зову сердца и ни разу не пожалела о выборе, который сделала много лет назад.

Я посмотрела на родителей, чувствуя себя еще более потерянной и запутавшейся, чем раньше.

– Но что, если мое сердце не знает, чего оно хочет больше?

Глава 35. Церемония

Теплица, казалось, была не в силах вместить растущие растения, и виноградные лозы оплели дверные рамы, чтобы взобраться по стенам в соседней небольшой комнате. Обычно она использовалась, как комната для отдыха, но это было прекрасное место для подготовки к свадьбе.

Розовые, белые и фиолетовые цветы расцветали на лозах, а цветущие растения в горшках размещались на любой свободной поверхности. Даже два дивана в комнате были расшиты цветочным узором по бежевой ткани.

Бледно-розовая роза расцвела в верхней части зеркала во весь рост, и Тильда глубоко вздохнула, когда посмотрела на свое отражение. Ее длинные волосы свободными локонами спадали вниз по спине. Щеки слегка покраснели, а телесно-розовая помада украшала полные губы.

Легкая шифоновая ткань молочно-белого свадебного платья струилась по ее растущему из-за беременности животику, почти скрывая его, и в то же время, подчеркивая ее рост и пышность форм. Мягкие рукава, свободно спадающие с плеч, подчеркивали хорошо накачанные руки и оливковую кожу.

Мы с Эмбер стояли сбоку от нее, выглядя невысокими и довольно просто, по сравнению с сиянием Тильды. Наши волосы были уложены одинаково - маленькие фиолетовые цветы вплетены в косы, уложенные в высокую прическу.

Мы были одеты в одинаковые платья: бледно-синий шифон, который заканчивался чуть выше колен, с дизайном, подобным платью Тильды. Все три платья сшила ее мать, Ранетта, и это была грандиозная работа, особенно учитывая короткий срок до свадьбы.

Мать Тильды стояла позади дочери, осторожно поправляя венок из цветов на ее голове - его одевали по традиции Канин вместо фаты. Когда она закончила, она посмотрела на отражение своего ребенка и улыбнулась со слезами на глазах.