Легенда. Герои Урании

Романова Алина

Она снова улеглась и закуталась в одеяло.

«Нужно быть настороже, здесь всё может произойти, – сказала она себе. – Вдруг я ещё куда-нибудь перемещусь? Нужно сохранять бдительность, глядеть в оба, не смыкать глаз, держать ушки на макушке, быть начеку и наготове».

И сладко уснула.

Системное сообщение:

Коричневый РГ «Алиса» получил информацию и зарабатывает +1 очко к опыту, что позволяет ориентироваться на местности.

«Здесь, всё ещё здесь!» – было первой мыслью, когда пришли её будить. Радостная,

Алиса мигом соскочила с постели.

Наскоро перекусив горячим хлебом с медовыми сотами и молоком, вышла со двора. Было ещё темно, лишь самый краешек неба на востоке отсвечивал девичьим румянцем. Алиса совсем забыла, что в деревне ложатся чуть стемнеет, а встают с первыми петухами, и если говорят «рано», то это значит ещё до солнца… Петухи, и правда, кукарекали вовсю, восторженно приветствуя рассвет, избавляющий добрых людей от власти сил зла. Девушка поёжилась и обняла себя руками – ночная прохлада коварно забралась под одежду и скользила там ледяными струйками.

За дощатой стенкой сарая перекатывали что-то тяжёлое и погромыхивали железным инвентарём. Разговаривали двое.

– Какое число сегодня?

– Двадцать третье, бать.

– Завтра двадцать четвёртое, стало быть, Петров пост скоро… Вилы-то подай, орясина.

– Скажете вы, бать… За что обидели?

– Да ничего, ничего. Это я так. Не взыщи, коли что. Муторно на душе как-то, круть-верть. А сердце – слышь? – всё щемит и щемит… Колоду подвинь, мешает. – Помолчав, Васята продолжал: – Полкашка-то осмирнел?

– А то. Вчера Махрятка так вдарил ему промеж глаз, что по сю пору в будке сидит, носа не кажет.

– Могабыть, хворый?

– Могабыть, и так. Струмент приберём, так пойду, гляну.

Пауза.

– Слышь… Не подумай, что батяня твой рехнулся на старости лет… а только надо пошарить у огорожи.

– Пошарить?

– Ну да.

– А чего пошарить-то?

Пауза.

– А и сам не ведаю. Ты у меня старшой, на тебя вся надёжа. В охотниках ходишь, ведмедя брал…

– О чём вы, батя? В толк не возьму!

Пауза.

– Могабыть, след какой выглядишь. Глаза у тебя молодые, зоркие… Неспроста Полкашка-то наш вечером с привязи дёргался, знать, хищник вокруг дома бродил.

– Коли велите, прямо сейчас и пойду. Не сомневайтесь, батя, ежели есть что, так примечу.

Едва успела Алиса отойти от сарая, как оттуда вышел верзила Ждан. На широком плече его громадные грабли казались детской игрушкой. Приветливо кивнув Алисе, парень постоял немного, задумавшись. Потом он почесал макушку и поднял глаза к небу. Затем взъерошил чуб и нахмурил брови. Подвигал губами… Скорее всего, все эти действия в совокупности каким-то образом стимулировали его умственную деятельность, потому что Ждан хмыкнул, произнёс довольное «а!» и двинулся на зады хозяйства.

Гремя пустыми уже вёдрами, с утренней дойки прошла мать семейства.

– Здравствуйте, Мотруся.

– И вам доброго утречка, леди. Как почивалось?

– Спасибо, хорошо. Перины у вас просто королевские, я отлично на них выспалась.

– Ой ли? Младенчик-то мой не мешал вам?

Капризил Игнашка, всё вякал и вякал полночи. Зубки у его режутся, – Мотруся рассеянно улыбнулась и поправила выбившуюся из-под платка русую прядь. Её чуть коровье лицо было неподвижно и покойно. – А снилось ли вам что доброе?

Девушка вздрогнула.

– А почему вы спрашиваете?

– Так с четверти на пятницу сон-то вещий бывает. Чего привидится, того и будет.

– Нет, я ничего не видела. Совсем.

На самом деле снилась Алисе всякая чушь, причем чушь жутковатая. Бойкий отрок Маюта, почему-то с волчьими ушами и хвостом, который бродил у дома и царапался в слюдяное окно; какой-то жуткий скелет в синем плаще; ожившие Карты из зефирной коробки, летавшие по комнате, и на закуску, как апофеоз всего этого безумия – светящаяся морда огромного жирного кота. Полосатого. Но в этот раз уже с двумя глазами. «Хорошо хоть не с тремя… Если я расскажу этой простой женщине всё, что видела во сне, она кликнет Ждана. Меня свяжут да отправят, куда положено, в какую-нибудь мрачную лечебницу». Навязчивые мысли о собственном душевном нездоровье мало-помалу делались ещё навязчивее.

Скрипнула рассохшаяся дверь сарая, и вышел хозяин. Усы его стояли торчком, в волосах застряла солома. Поплёвывая, Васята выволок наружу колоду, в которой торчал вбитый в неё колун.

– Леди Алиса, – он низко поклонился гостье, – завтракали чего?

– Благодарю, уже поела.

– Вот и славно.

На дорожке, бегущей от огородов и огибающей дом, показался Ждан.

Алиса поймала быстрый взгляд, брошенный на него отцом, и его ответное отрицательное покачивание головой. Значит, ничего не нашёл.

– Ну, давайте прощаться, – Дуборез кашлянул в кулак. – Вот оно как, значить… Меньшие спят, а Маютка уже за калиткой дожидается.

Мотруся протянула Алисе узелок и отвесила поясной поклон.

– Да ниспошлет Господь удачу вам во всём, благородная леди, особо в городе этом грешном! – запричитала она. – Станем о том молиться Спасителю. Да пребудет с вами Господь! Берегитесь людишек иноземных, торговых – обманут, подведут да выведут, оберут до нитки! А паче того бойтесь отцов святых, братьев-монахов. Крут Великий Магистер наш, отче Авель, ой, крут! Недавно – как это? – сыркулярий издал: за подол короткий, башмака выше на палец – десять плетей, за очи сурьмлённые да ланиты нарумяненные – колодки позорные на два дня…

– Что ты, что ты, Мотря, бормочешь ерундовину?! – всполошился Васята. – Не слушайте её, леди, не слушайте бабу глупую, неразумную! Госпожа сама ведает, как подолы носить… А только меня послушайте: до города доберётесь, прямиком в замок идите. Там херцогиня, у ей и власть вся, не чета твоему Магистеру, Мотря! Добейтесь свиданья с херцогинею, авось выйдет всё, как вам то пожелается.

– А ещё, леди Алиса, ежели оказия какая будет, так не возьмите за труд, отпишите весточку о Маютке моём непутёвом. – Мотруся всхлипнула, утираясь краем платка. – Сами мы грамоте не знаем, так староста наш прочтёт, пособит.