Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице

Лисочка С.

Разумеется, я отказалась. Он удивился, попросил родных оставить нас наедине, и спросил о причинах отказа. Я постаралась объяснить. Он внимательно выслушал и сказал, что это все чушь и отговорки, и что все равно я буду его. Я вспылила. Может быть, впервые в жизни. Наорала на него и много лишнего наговорила. И про то, что не могу серьезно воспринимать человека, которому пеленки меняла, и про то, что он сопляк, и про то, что не желаю иметь дела с ребенком, который ничего в жизни не понимает, не видел, ничего из себя не представляет. И много еще чего. Помнится, попыталась соврать, что мне вообще больше девочки нравятся, чем мальчики. Но и это не сработало — он меня слушал, покачивал головой и улыбался. Потом глубоко вздохнул, сказал,

что понял, что я еще не готова, что он подождет, и вышел из комнаты с гордо поднятой головой.

На следующий день с ним Мама говорил. Он умеет быть очень убедительным, если хочет, умеет найти слова, чтобы прочистить мозг любому. Знаете, что потом было? Мама нашел меня и, виновато смотря в сторону, сказал мне: «Кажется, попала ты. Вот что, прогуляйся-ка пока в Ополье на пару месяцев, разберись там с кровожорами, а там видно будет».

— Да-да, — покивал Эни, не сводя с меня этого своего особенного взгляда, — я в курсе, спасибо, что напомнила. Ничего, я подожду. Буду ждать, сколько надо.

Когда я вернулась, он ни словом, ни полусловом не напоминал о произошедшем. А через месяц начал ухаживать за соседской девчушкой, которая была на полтора года его старше. Я выдохнула. Еще полгода спустя он с ней расстался, а вскоре переехал в Храм Дороги и мы стали видеться реже.

В следующие два года у него были какие-то отношения с двумя или тремя девушками. С Баст пытался закрутить, правда та его почти сразу отшила — мне об этом Крис рассказывал. Я тихо радовалась. Эни, если говорить откровенно, парень видный. Умный, ироничный, смелый, легко с людьми сходится. Красивый. Немного шебутной — ну так и что? При иных обстоятельствах, не будь я Соней, а он — Сувари, как знать, может, у нас и могли быть какие-нибудь перспективы. Но уж если имеем то, что имеем, зачем об этом думать? А потом он вдруг счел нужным напомнить мне, что все еще ждет, когда я пойму, что он — моя судьба. И снова на несколько лет успокоился, когда я сказала, что все еще не собираюсь выходить за него замуж.

В последний раз он попытался поговорить со мной в более серьезном ключе. Напомнил, что время идет, что он уже далеко не сопляк, а даже наоборот, весьма уважаемый в городе человек. Что он абсолютно уверен в своих чувствах. Что он много думал. Что пытался найти себе кого-нибудь другого, и — все равно любит только меня. Что я могла тогда ответить? Все то же самое: что я вижу в нем только брата и не более того. И вот теперь — опять все то же самое.

— Я все еще надеюсь: ты встретишь кого-нибудь, кто заставит тебя понять, что все это — просто детская привязанность, — сказала я.

— Надежда — глупое чувство, — невесело усмехнулся он.

Фраза показалась мне очень знакомой.

— Ты с Арникой переобщался. Эти ваши совместные новогодние полеты в небе над Ицкароном делают из тебя пессимиста, — сказала я.

Ох, как неловко, что у него очередное обострение именно сейчас. И мне неловко, и ему самому.

— Скорее реалиста, — пожал плечами он. — Ладно. Сейчас пообедаем, отвезу тебя в Ицкарон и избавлю от своего навязчивого присутствия на пару недель. А не повезет — так и на подольше.

— Куда-то уезжаешь?

— Да, — подтвердил он мою догадку. — Дельце тут организовалось. Мне надо будет в Катай смотаться.

— Ого. Чего это вдруг? Если это из-за меня…

— Из-за тебя я готов ехать куда угодно, скажи только слово, — ответил он. — Но дело в этот раз все же не в тебе. Ты знала Лару Уиллис?

— Конечно. Они же с Мамой вместе меня нашли. И потом мы виделись частенько, до того, как она в Жарандии где-то сгинула. А почему ты спрашиваешь? Она же пропала еще до того, как ты родился. За год до того, как твои родители познакомились.

— Да, видишь ли, в чем дело, — сказал он. — Просыпаюсь я вчера утром, а меня внизу один эльф дожидается…

2

Пропустив

пир в свою честь, что было очень даже обидно, тут, на небольшом постоялом дворе, который обнаружился за очередным поворотом Дороги, я позволила отвести себе душу и задала работу местной поварихе. Она вместе со своим помощником — мальчишкой лет одиннадцати — сбилась с ног, курсируя с кухни в обеденную залу, вынося на больших оловянных блюдах все, чем могла на скорую руку нас угостить: яичницей из трех десятков яиц, тушеной репой, свиной прессованной головой, соленой сельдью, копченым окороком, отварной лапшой с грибной заправкой, соленой бочковой капустой, гречневой кашей на молоке, томатным холодным супом, маринованными арбузами и запеченной холодной тыквой с медовым сиропом. Тем временем хозяин самолично развел в камине огонь, и, водрузив над ним видавший виды вертел, жарил нам, а вернее сказать — мне, трех цыплят и одного гуся. А разве я не говорила, что много ем? Нет, настолько обильно я обедаю далеко не всегда, но поймите правильно: у меня двенадцать дней крошки во рту не было! Сложнее всего оказалось не съесть все приготовленное — уж с этим у меня вообще никаких проблем не возникло, а объяснить хозяину, что это все действительно надо приготовить и подать. Да, прямо сейчас. Нет, нас только двое. Нет, мы не шутим. Да, готовы заплатить вперед. Да. Спасибо.

Постоянный двор явно не страдал от избытка гостей — в обеденном зале, по крайней мере, никого кроме нас не было, так что мы послужили для местных обитателей естественным развлечением. Хозяин, его жена-повариха и их малолетний помощник-сын с почти что суеверным ужасом смотрели, как мы обедаем, Эни даже пришлось попросить их не стоять у нас над душой. Хорошо, как я обедаю — мой воспитанник ест не больше, чем обычный человек, хотя, строго говоря, человеком он тоже не является. Как и его брат, и сестра. Не бывает у людей крыльев, сотканных не пойми из чего: то ли из холодного пламени, то ли из уплотнившегося воздуха, то ли из застывших молний. Впрочем, когда у детей Мамы крылья спрятаны, заподозрить их в том, что они не совсем люди, довольно затруднительно. И даже демонстрация крыльев — а их Эни показывает всему городу регулярно, по меньшей мере, раз в год, когда удирает от Арники, — даже их демонстрация не дала никому такого повода. Все списывают крылатость Эни на его врожденный магический талант или на действие какого-нибудь магического артефакта, позволяющего жрецам Малина летать.

Все хорошее когда-нибудь заканчивается, заканчивалась и наша трапеза. Мы пили чай с засахаренными фруктами, и меня начинала одолевать дрема. Нет, на этот раз она с голодной комой ничего общего не имела, людей тоже клонит в сон после сытного обеда.

— К вечеру будем в Ицкароне, — пообещал Эни. — Думаю, отец позволит тебе отоспаться неделю-другую. Ты заслужила, да и весной у вас обычно затишье на ниве монстроистребления.

Это верно. Зимой и ранней весной у всяких чудищ активность снижена. Кто-то в спячку впадает, кому-то банально холодно, у кого-то начался период выведения детенышей, и они стараются не попадаться на глаза людям без крайней необходимости, дабы не подвергать будущее потомство лишнему риску. Вот когда они новорожденных откармливать начнут — тогда-то у нас, нуранитов, свободного времени будет немного.

— Отоспаться пару недель — звучит восхитительно, — сказала я. — Но знаешь, у меня, кажется, другие планы. Ты не будешь против, если я с тобой в Катай съезжу?

Эни вытаращил на меня глаза. Ну да. Согласна. Предложение для меня самой неожиданно прозвучало. Впрочем, Эни не был бы собой, если бы моментально не сориентировался.

— Это что ж я такого хорошего сделал, что заслужил себе такой подарок на новый год? — спросил он в довольно шутливом тоне.

— Не дал меня сжечь — мало? — ответила я ему в том же ключе. — Но ты на самом деле зря радуешься. Может статься, это не подарок, а вовсе наоборот.