Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице
Шрифт:
Я вдохнула и выдохнула, заставляя свои надпочечники снизить выработку адреналина. Надо успокоиться, опасности нет. Во всяком случае, мой опыт, мой инстинкт, мои органы чувств говорили мне, что женщина неопасна. Теперь улыбнуться, но так, чтобы клыки не вылезли — наша гостья не виновата, что я потеряла осторожность и не услышала ее. Что еще? А, ну конечно. Убрать Хрисаору в ножны, а то некрасиво в пожилого человека оружием тыкать.
— Нет, вы нам не помешали, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более любезно. — Доброго вечера, бабушка. Проходите к костру, присядьте, скоро ужин будет.
Ой, ужин! Я поспешила
45
Гренок — богиня кулинарии. Относится к младшим богам, ее культ появился в Ицкароне относительно недавно — около двух веков назад. Изображается как невысокая и слегка полноватая девушка в поварском колпаке и с поварешкой в руках.
— Вы только не подумайте чего, мы не по-настоящему дрались, — сказал Эни, сделав приглашающий жест в сторону костра. — Будьте нашей гостьей, бабушка.
— Спасибо, — сказала женщина, проходя вслед за ним к большому бревну, которое лежало возле костра и служило нам и столом, и лавкой. — Я вижу, что не по-настоящему. Теперь вижу. Сначала подумала по-другому, а теперь — вижу. А у тебя, милочка, хвост был или мне привиделось?
Вот почему она на меня так пристально смотрит. Конечно, девушку, способную отрастить хвост, а потом втянуть его обратно не часто встретишь.
— Хвост, — подтвердила я, снимая котелок с огня.
Гостья покивала головой.
— Сонечка — не человек, — пояснил Эни.
Гостья снова покивала.
— Конечно, — сказала она и улыбнулась. — А как иначе? У людей хвостов не бывает.
Я давно привыкла, что на меня смотрят как на диковинку, так что любопытные взгляды, которые бросала на меня наша гостья, мне не досаждали. Тем более что у меня было важное дело: ужин поспел, и теперь нужно было его подать. Я сходила к фургону за тремя глубокими мисками, тремя глиняными кружками, деревянными ложками и большой краюхой хлеба. Хлеб я передала Эни, чтобы он его нарезал, а сама занялась содержимым котелка. Сегодня на ужин у нас была перловая каша с мясом — блюдо нехитрое, но вкусное и питательное. Так, теперь еще надо на огонь маленький котелок с водой для чая поставить. Вот теперь можно и ужинать.
— Как мне повезло, что я таких гостеприимных путников встретила, да еще и на ночь глядя, — сказала гостья, аккуратно дуя на содержимое своей ложки, чтобы не обжечься горячей кашей.
— Вы местная? — поинтересовался у нее Эни.
— Нет, я мимо шла, — ответила она. — Мужа ищу. Не встречали? Седовласый такой, высокий, крепкий. Шли вместе, да вот, разошлись, потерялись. Не встречали?
— Нет, — ответила я. — Мы сегодня весь день никого не видели. Из людей, во всяком случае.
Часа за два до того, как мы остановились на ночлег, нам попалось странное существо, похожее одновременно на лошадь и человека.
Гостья вздохнула и принялась споро работать ложкой, помогая себе куском хлеба.
— Давно разошлись? — поинтересовалась я.
— Сегодня утром, — ответила гостья. — Там что-то вроде живого лабиринта было, я немного вперед прошла, чтобы посмотреть, куда идти. Вернулась — а его нет. Наверное, тоже искать меня пошел. Вот так и разошлись. Выбралась из лабиринта — а его нет. Может быть, с другой стороны вышел. Ну да ничего. Найду. Обязательно найду.
— Конечно, найдете, — поддержала я ее. — Эни, дай мне еще хлеба.
— Эни? — вдруг заинтересовалась гостья и принялась внимательно рассматривать моего спутника, будто только что его увидела.
— Мы не представились, — сказал он, отхватывая своим ножом от краюхи крупный ломоть хлеба и передавая его мне. — Меня зовут Энжел, а ее — Сонечка.
— Энжел? — переспросила гостья растерянно. — Ох… Ну да…
Если раньше она на Эни почти и не смотрела, больше внимания уделяя мне, то теперь я вдруг абсолютно перестала ее интересовать. Будто бы я куда-то внезапно делась, и у костра остался только Эни. Или, вернее сказать, куда-то делся весь мир, а остались только эти двое. Странное ощущение. Впрочем, котелок с кашей остался при мне, так что я тут же этим воспользовалась, наложив себе добавки.
— А я… я… меня по-всякому кличут… называйте… меня… Ноктэ, — произнесла женщина, все еще не сводя взгляда с моего спутника. — А вы издалека?
Ну хоть это ощущение выпадения из реальности исчезло. Правда Эни тоже стал вдруг каким-то странным. Очень задумчивым. Станешь тут странным, когда на тебя смотрят так, как будто глазами съесть хотят.
— Мы из Ицкарона, — сказала я, — слышали про такой город?
— Слышала, — Ноктэ медленно кивнула и, наконец, опустила глаза. — Далеко вы забрались от родных мест.
— Пришлось, — сказал Эни.
Он отставил свою миску на бревно, и, засыпав в закипевшую воду чайную заварку, снял котелок с огня. Что он умеет делать лучше всех — так это чай заваривать. К тому времени, как мы закончим с кашей, он как раз будет готов.
— Я вот тоже далеко забралась, — вздохнула Ноктэ, возвращаясь к содержимому своей тарелки. — Вас-то что в путь погнало? Неужели и у вас какое несчастье с родными стряслось?
— Да нет, — ответил Эни. — С родными все в порядке. Служба заставила.
— Что ж это за служба такая? — полюбопытствовала гостья.
— Мы с Сонечкой жрецы, — пояснил Эни. — Сонечка — жрец Нурана, а я — жрец Малина.
— Охти, — сказала Ноктэ. — Слыхала я про таких богов. Вот уж не думала, что их жрецов доведется встретить. Значит, спутница твоя в дорогу отправилась, чтобы несправедливость где-то искоренить, а ты ей путь короче делаешь?
Вот прямо так и сказала. То есть она не только знает, кто такие Нуран и Малин, но и то, чем обычно их жрецы занимаются, и на что они — то есть мы — способны. А я и не думала, что слава о нас так далеко распространяется.