Легион
Шрифт:
Мы шли по истоптанной мостовой, по стертым усталым камням, и к нам подползали дома...
– Это ловушка, - сказал Альд.
– Просто Город, - сказала Инта, - только тут никто не живет.
Алек не сказал ничего. Просто город или просто ловушка, но я тут уже бывал. Взаправду или во сне, но мы сейчас повернем, а там будет дом-утюг и полосатый навес...
И они повернули; там был дом-утюг и полосатый навес, и у входа кто-то стоял.
Сейчас он окликнет меня...
– Алек!
– крикнул тот, у дверей.
–
Почти человек, в Легионе сошел бы за земляка...
– Ты что, не узнаешь?
– Нет!
– Только выскочил?
Алек опять промолчал. Глядел на него сверху вниз и поигрывал желваками. Хряснуть, что ли, его по башке, чтобы не веселился? Если ты ушел, так чего ты здесь? Или это и вся свобода?
– А вы что, вместе? Так и рванули?
– Ага, - ответил Алек.
– Так и рванули.
Знать бы, откуда я это помню, когда я ходил по этим улицам и заходил в этот дом...
– Что?
– спросил незнакомый, - не понимаешь? Пошли к нашим, поймешь.
И они спустились в подвал.
Там были простые столы и простые скамейки, и горел настоящий огонь. Там были люди - так много людей, что разбегались глаза, одни только люди без щупалец и чешуи, и взгляд терялся в однообразии лиц, хоть лица эти были не на один лад, и люди эти наверняка были с разных планет, но после Простора...
Они вошли, и шум голосов притих, и лица поднялись к ним.
– Ребята, - сказал провожатый, - наших прибыло! Этот из моей шестерки. Алек...
– Инта, - сказала она.
– Альд, - представился Альд.
Лица качнулись, что-то бодрое рявкнули глотки, мы спустились еще на ступеньку, поближе к огню, нам улыбались, к нам тянулись руки, и когда мы уселись на могучей скамье, перед нами уже стояли плошки с едою, и пузатый кувшин разливал по стаканам густую струю.
Вот оно что, подумал Алек. Теперь я помню, когда это было, и помню, что было потом. Инта...
Он поглядел на нее и отвел глаза. Тихая женщина со спокойным лицом, а в глазах - только отблеск огня.
А Альду уже хорошо. Рот до ушей, стакан в кулаке, и его уже хлопают по плечу, и он подмигивает в ответ.
– Ты что, совсем меня не помнишь?
– спросил поводырь.
– Меня зовут Алдар. Двенадцать боев...
– Приятель!
– угрюмо ответил он.
– Я, может, двести кругов по двадцать боев... а ты двенадцать!
– Ты зря не веришь, - сказал Алдар, - тут все свои.
На свету у него были голубые глаза, а тут стали черные с кошачьим зрачком, и видно было, что он - нормальный мужик, и, наверное, нам хорошо сиделось в Просторе. Не до тебя, подумал Алек, если это будет сейчас... Я только пригубил стакан, подумал он. Совсем дрянное винцо, но как я о нем вспоминал...
– А из третьего сектора тут есть?
– спросила Инта, и кто-то заржал.
– Не понимаю, - холодновато сказала она, тоненький
– Я была в третьем секторе, сказала она, - и мои были все без имен.
Вот тут они отвели глаза. Вот тут они нас зауважали, потому что ни в жизни, ни в бою нет страшнее тех, что без имен.
– А вы что, тут живете?
– спросил Альд. Сам твердил про ловушку, а тут размяк, даже сдернул свой дурацкий платок и тихонько пихнул в карман, только концы наружу.
– Тут и живем, - сказал ему хмурый верзила.
– А как живем, сам увидишь.
– И все из Легиона?
– А то откуда?
– А почему вы здесь?
– спросил их Альд.
– Неужели вам некуда уйти?
– Сам увидишь, - сказал Алдар.
– Тут нормально, - сказал он. Правда, теперь похуже. Совсем обнаглели, сволочи, - сказал он.
Алек отхлебнул из стакана. Дрянное были винцо, терпкое, как тогда, но теперь я его допью, подумал он, пусть хоть это не как тогда, и вино тягучей струей ушло в него, обернулось теплом, а огонь шевелится, высвечивая то носы, то глаза, то пузатый бок кувшина, и все мы за этим столом свои, и за тем столом - тоже свои...
– ...Из нашего сектора, - говорил Алдар.
– Эх, жаль, рокирнулся, когда теперь объявится...
– А по-моему, не успел, - сказал другой, - их с Бидом накрыло.
– Бида точно накрыло, а он рокирнулся. Я сам видел.
А за углом стоит джип, подумал Алек. Сейчас я допью вино, и надо будет бежать. Тимсон задел меня автоматом, подумал он, и я его обложил, а через полчаса мы лежали вдвоем, и Тимсон был уже мертв, а я еще нет. Не хочу, подумал он. Если это будет сейчас, то пусть по-другому, чтобы только не было грифов...
Бахнуло вдалеке. Хорошо бахнуло, с оттяжкой, и стаканы заплакали на столе. Мы замолчали. Просто подняли головы и стали слушать: все или еще?
– Уже!
– сказал Алдар.
– Посидели, называется!
Они уже бежали наверх с лучеметами под рукой. Вот и все, подумал Алек, лишь бы не как тогда...
Раз-два - и мы наверху, и низкий вкрадчивый транспортер порыкивает у дверей. Раз-два, каблуками по металлу, местечко для Инты; он смутно видел ее лицо и вдруг понял: стемнело. Когда же успело стемнеть, если только что было светло? Хоть солнца не будет, подумал он, проклятое солнце...
А транспортер уже задрожал, зашлепал гусеницами о камень, и дома в испуге шарахнулись прочь, мы мчались, не зажигая фар, и было совсем темно, но что-то, шипя, полыхнуло над ними, и белый огонь обозначил нас. И мы посыпались через поручень и побежали прочь, и тут в машину влепило. Багровый столб стоял за спиной, и черные клочья летели вверх, а потом вниз, и это было не только железо.
– Инта!
– окликнул он.
– Инта!
– Порядок, Алек, - спокойно сказала она.
– Альд?