Ленинград, Тифлис…
Шрифт:
— Когда завербовали?
— Какие давали задания?
— Где и с кем встречалась?
— Пароли? Явки?..
Вета устало отвечает:
— Нет… не знаю… не давали… не встречалась… я не понимаю, чего вы от меня хотите…
— Отойдите, станьте к стенке!
Вета стоит, прижавшись спиной к холодной стене. Закрывает глаза и куда-то улетает.
И тут же у самого уха, оглушительное:
— Не спать!
На Вету льется ледяная вода.
И опять неудобный табурет, и вопросы, вопросы, вопросы…
Лампа, направленная
— Вы не волнуйтесь… Лучше сознаться… Вас отпустят… Немного подержат и отпустят…
— В чем я должна сознаваться? Я же ничего не знаю…
— Мы вам поможем, подскажем… Мы ж и так все знаем, вот сколько у нас материалу! — черненький показывает Вете толстую папку.
Вета молчит, закрывает глаза и слышит сквозь сон:
— Шпионаж на Балтийском заводе… Новые подводные лодки… Радиоизмерительные приборы… Как они попали к немцам?
Вета чувствует, как по телу у нее проходит ток: подводные лодки… радио… это Марк. Кто еще?
А черненький все говорит:
— Все эти сведения ваш дружок Фредерикс отправил в Германию. Кто ему их собрал? Соображаете?
Вета кричит:
— Я не знаю! Я ничего не знаю!
Кто-то сильно бьет ее сзади по голове, лампа чертит ослепительный круг и гаснет. И сразу же ледяная вода в глаза, уши, рот.
И опять перед ней маленький блондин:
— Ну что, Дадашева, очухалась? Будем работать дальше?
Вета собирает последние силы и плюет блондину в лицо.
Вета чувствует нестерпимую боль, пытается увернуться, закрыть лицо. Руки ее стянуты за спиной. Ледяная вода. И снова боль…
Вета стоит, прижавшись к холодной стене. Мокрое платье прилипает к телу. Боли уже нет. Только усталость. Закрыть глаза… Заснуть… Умереть…
Вокруг нее появляются люди. И Вета уже не знает, кто действительно тут, а кто ей привиделся. Блондин, черненький, а рядом с ними отец и Марк… О чем-то весело говорят, спорят…
Вета не удивилась, когда увидела Леву. Лева сидит чуть боком, опустив глаза, говорит слабым голосом:
— Я видел несколько раз Дадашеву у проходной Балтийского завода… Она попросила меня познакомить ее с военными моряками… Я видел, как она передавала какие-то бумаги Фредериксу…
Вета произносит с усилием:
— Лева, что ты говоришь, что ты говоришь, Лева…
Лева вскакивает, поворачивается к Вете, громко шепчет:
— Так надо, Вета, так надо! Надо, чтоб ты все это рассказала… И подписала… Тогда тебя отпустят… Иначе — расстрел…
Вета молчит. Потом с ней что-то происходит… Словно что-то сдвинулось в голове, пришло успокоение.
— Хорошо, Лева. Я тебе верю. Я сделаю, как ты сказал…
Опять блондин. Быстро пишет на бумаге. Скрипит перо.
— С иностранцами установила связь еще в меньшевистской Грузии… Была завербована агентами французской и английской разведок… По приезде в Ленинград
Вета расписывается. Ставит число. 23 марта.
Ниже расписывается блондин: начальник XI отдела лейтенант Госбезопасности Рейнер.
Еще ниже оставляет подпись черненький, капитан Мигберт.
Протокол пошел по инстанции. Через два дня обвинительное заключение готово:
По заданиям Фредерикса Дадашева Е. Г. в течение 1933–1937 гг. производила сбор и передачу германской разведке шпионских материалов… Допрошенная Дадашева Е. Г. виновной себя полностью признала… На основании изложенного, Дадашева Е.Г. — армянка, из дворян, дочь нефтепромышленника… обвиняется в шпионаже в пользу Германии по статье 38 п. 6 УК РСФСР…
Обвинительное заключение утвердил… зам. начальника упр. НКВД Ленобласти майор Госбезопасности Шапиро…
… Когда Лева вернулся домой, уже пробило шесть часов. Он прошелся по комнате. Прибрал книги, разложил по ящикам папки с бумагами. Прошел на кухню. Плотно закрыл дверь и окно. Разорвал на тонкие ленты несколько газет и аккуратно законопатил все щели. Потом он включил все газовые конфорки, сел на стул и закрыл глаза.
Лева почувствовал холод и боль, с трудом разлепил глаза, он лежал на диване перед настежь открытым окном. Перед ним стоял Витя Голанд и бил его по щекам. Лева прижался к Голанду и громко зарыдал.
* * *
… Марк опять и опять набирал Ветин номер. В трубке раздавались долгие гудки. Марк надел пальто, вышел на Каменноостровский, вскочил на автобус, проехал одну остановку. В парадном дома № 14 он столкнулся с Данилой. Марк сперва его не узнал. На Даниле была старая изодранная кепка, пальто с оторванными пуговицами, растрепанный шарф вокруг шеи. Он был небрит, от него сильно пахло спиртом. В одной руке Данила держал чемодан, другой прижимал к себе Тату.
Увидев Марка, Данила испуганно отшатнулся.
— Что с вами, — спросил Марк, — где Вета?
Данила дико посмотрел на Марка, попятился назад.
— Тихо, ради Бога тихо, нас могут услышать.
— В чем дело? — переспросил Марк.
Данила глотал воздух, отвечал несвязно.
— Вету увезли… на той неделе… мы уезжаем в Москву… уходите, уезжайте и вы… поскорее…
— Куда увезли? — не понял Марк.
Данила оттолкнул Марка, выскочил на улицу. Марк услышал, как к дому подъехало такси.