Лесная тень

Фабер Майя

Я поставила бутылёк на стол, уселась на лежанку и уставилась на него, пыталась уничтожить взглядом, но он упорно никуда не пропадал. В окно глядела ещё почти полная, едва начавшая сдуваться луна, её свет ровно ложился на стол, но не проникал сквозь жидкость в бутыльке, от него ко мне, как лапа монстра, протянулась длинная тень.

Встряхнувшись, я быстро нацарапала записку, босиком выбежала во двор. Ноги почти не ощущали холода. Подсунула её под коврик на соседнем крыльце. Найдут записку только утром, когда тётушка-чистюля выйдет приводить ступени в приличный вид, счищать принесённые ветром за ночь листья и крошки. Успею

забрать, если не пригодится. Успокаивало то, что, если со мной что-то случится, Монти об этом уже не узнает. Значит, не будет переживать.

«Никого не винить, убийцу не искать».

Я вернулась домой, открыла бутылёк, принюхалась, словно надеялась по запаху узнать, что там внутри. Не пахло ничем. Точно не травы, по ним хоть как-то можно угадать состав. Я зажмурилась и сделала один глоток.

Глава 8

Солнце во всю заливало комнату ярким светом, из окна проникал по-летнему тёплый воздух, последний привет уходящего сезона, а от двери доносилась возня, которую я хорошо слышала через всю комнату и сени…

Я вскочила с лежанки, схватила пустой бутылёк, который всю ночь пролежал рядом со мной на подушке, и швырнула его подальше под стол. Он покатился с предательски громким звоном, шум за дверью на пару секунд прекратился, а затем возобновился с новой силой, как будто у взломщика прибавилось азарта и мотивации. С мысленными проклятиями я принялась стаскивать с себя одежду, путаясь в юбках. Стоило раздеться ещё вчера, перед тем как глотать эту дрянь, а я до самого конца не верила, что жидкость чужака сделает хоть что-нибудь. Водички попью и спать, в худшем случае живот под утро заноет. Теперь проблема стала гораздо серьёзнее — не хватало ещё, чтобы тётушка застала меня в таком виде, сразу поймёт, что не раздевалась я со вчерашнего дня, а может и дома не ночевала, а может… Тьфу! На щеке у меня красовался отпечаток складки на подушке, пропустить такой «рубец» даже без зеркала было невозможно. Я старательно потёрла его рукой, но он не желал так легко меня покидать, только добавлял особую интригу к предстоящему рассказу о моих ночных приключениях. Позор неумолимо приближался, к тому же совершенно незаслуженный.

Дверь открылась в ту секунду, когда я наконец справилась с одеждой, но забраться под покрывала не успела, так и осталась стоять в одной рубашке посреди комнаты, покачиваясь на босых ногах. Поправила вчерашний грязный платок на ладони, всяко лучше, чем ничего, сорвала с волос заколку и сунула под подушку. Хвост сохранял форму и без неё, а пушить было некогда. Взгляд скользнул по лежанке, и я схватила кинжал, который тоже ночевал рядом со мной. Ядовито подумала, что в моей постели и правда сегодня было не протолкнуться. В сенях появилась знакомая фигура, и я спрятала кинжал за спину, так и не успела избавиться от него.

— Фрея! — воскликнула тётушка с порога, сложила руки на груди и нависла надо мной пухленькой, но совершенно неодолимой скалой. От неё пахло рыбой, на переднике прилипла чешуя в бежевых разводах.

— Похоже, на обед будет уха, — ляпнула я, вместо приветствия. Желудок отозвался предвкушающим урчанием, хотя мы оба знали, что если нам что-то и останется, то это будет один бульон. Хорошую рыбу в Хюрбен привозили редко — слишком далеко от тракта, слишком большой риск, что она испортится по дороге. Если вовремя не удастся кому-то

продать, то потеря окажется полной, не говоря уже о расходах торговца на еду и трактир в нашем болоте. Речка у нас была, на ней стояла старая мельница, а в солнечный день распевали песни лягушки. Кроме них да комаров, никто там больше не плодился. Мелочь вроде Арни вообще не знала, какой у рыбы вкус.

Тётушка остановилась передо мной, я явно ошарашила её своим замечанием. По крайней мере точно сбила с мысли. Ненадолго. В пальцах у неё виднелась моя записка, а выражение лица тётушки без слов сообщало всё, что мне следовало сейчас знать, и хорошего там содержалось маловато.

— Это что? — воскликнула она на всю комнату, чем только дала мне понять, как сильно у меня раскалывалась голова.

— Проспала, — оправдалась я с честностью пьянчуги, которого поймали за попыткой скрыть от жены заначку. Еле удержалась, чтобы не развести руками, вовремя вспомнила про кинжал.

— Нет, вот это что?

Тётушка потрясла запиской у меня перед носом.

— А что это? — с живостью удивилась я и вытянулась, стараясь рассмотреть получше, показать всю заинтересованность, на которую ещё была способна.

— Фрея! Что это за дела, я тебя спрашиваю? Какие убийцы? Ты чего меня пугать вздумала?

— Первый раз вижу, — поморгала я предельно честными глазами.

Судя по выражению лица тётушки, очень убедительно не вышло. Я поморщила нос. Чего это она вообще так всполошилась, ей же лучше, пристрой быстрее бы освободился…

— А почерк твой! — Тётушка едва не перешла на визг. — Что это за шутки такие ты устраиваешь моему больному сердцу? Я тебя не кормлю? Я о тебе не забочусь? Я тебе жениха не ищу?

Вот с последним можно было бы и не напрягаться, подумала я и выхватила у неё записку. Прочитала по одной букве, тщательно рассматривая завитушки на них, оттягивала время, но гениальных идей в голову не приходило, а кинжал во второй руке казался потяжелевшим и ледяным, неприятно прислонялся к спине. Он словно живой старался как можно сильнее задеть мою совесть.

— А, это не моё. Но очень любопытно!

Я кинула записку в сторону стола, куда-нибудь да долетит, и спрятала руку обратно за спину. Так покачиваться было легче, но пятки всё равно примерзали к полу. Я не выдержала и переступила с ноги на ногу, неуклюже подтянула к себе юбку и забралась на неё.

— Фрея, кто тебя врать-то научил? — возмутилась тётушка.

Тоже мне великое дело, подумала я и ляпнула:

— Арни это.

Глаза у неё округлились.

— Не, не, — поспешила исправиться я, — не врать научил, а написал это он. Думаете, я эти буквы корявенькие не узнаю? Шутит. Вы ж знаете, что у нас с ним отношения не сложились. Ребёнок, что с него взять.

На лице тётушки отразилось негодование, она недовольно покачала головой, и я решила, что попытка провалилась, хотя свалить на Арни хоть что-нибудь оказалось жутко приятно, не всё же в обратную сторону должно лететь. Эх, Фрея, в кого ты превратилась? Я мысленно хихикнула, продолжая усердно натягивать на себя грозное выражение.

— Задам я его папаше за такое воспитание, — ошарашила меня тётушка весьма воинственным заявлением. — Давно пора заняться этим мальчишкой.

— Не волнуйтесь, — успокаивающе заверила я её, — сама с ним поговорю. Вот сейчас до лавки дойду и поговорю. Так, что неделю сидеть не сможет.