Лесная тень
Шрифт:
Когда я повернулась обратно, Финн лежал с закрытыми глазами, тяжело и неравномерно дышал. Шёпотом позвала его, но он не отреагировал, только пропустил один вздох, чем заставил меня нервно замереть в ожидании следующего. Медальон на его груди слабо светился, совсем не так, как раньше. Мерцал, словно что-то мешало ему работать или в нём не осталось сил.
Я присела на край кровати, склонилась, чтобы рассмотреть его поближе. Витиеватый узор притягивал взгляд, от цветка во все стороны расходились линии, сближались, переплетались в клубок, рисовали на куске металла причудливый лабиринт, из которого не было выхода. Я протянула руку, почти дотронулась,
Колдовство.
Ведьмовство. Опасный дар, за него в наших краях могли сжечь, а то и растерзать голыми руками. Не требовалось даже доказательств, хватило бы и подозрения, что дар используется против честных людей. Говорили, что колдунов везде осталось мало. В столице их почитали, платили за их умения, насмехаясь над нравами жителей глуши, но наказаний за расправы не было. Королевская семья боялась злить народ, за счёт которого кормилась. Законы исполнялись, пока люди видели в них пользу.
Что же ты забыл тут? Если тыеёсын, тебе ли не знать, как здесь опасно?
Я протянула руку и провела по мягким волосам Финна. Двумя пальцами дотронулась до шрама на щеке. Он вызывал у меня странные чувства, не жалость и не отвращение, скорее сожаление, грусть и стыд, так смотрят на красивую картину, испорченную глупым ребёнком. Ценность, которую не вернуть. Оплошность, которую не исправить. Как будто в этом была и моя вина.
Финн резко схватил меня за руку, как в первый раз в лесу, но глаза его были закрыты, зрачки метались под веками, ему что-то снилось. Он до боли сжал моё запястье, мне показалось, что сейчас переломятся кости. Медальон полыхнул, на мгновение ослепил меня, я громко всхлипнула, схватила ртом воздух, чтобы не вскрикнуть, попыталась вывернуться или хотя бы разжать пальцы Финна. Сил у него было гораздо больше. Свободной рукой я трясла его за плечо. Не просыпаясь, он так же резко отпустил меня, рука его безвольно шлёпнулась на грудь, смахнула набок медальон. Я пересела за стол, но украдкой продолжала следить за ним. Вдалеке мне было в разы спокойнее.
Не знаю, сколько времени прошло до тех пор, когда медальон на груди Финна наконец погас, но ожидание длилось целую вечность. Я неуверенно приблизилась, аккуратно убрала с раны платок. Зажмурилась, когда пришлось легонько дёрнуть, и с облегчением отметила, что опухоль и краснота вокруг прошли. Что бы Финн там ни делал во сне и со своим медальоном — оно помогало. Чем бы он не заплатил за это колдовство. Говорили, что за силу ведьмы отдавали душу. Старые байки никогда не вызывали у меня доверия, но сейчас стоило признать — выглядел Финн и правда так, словно из него только что вытянули не только душу, но и всю жизнь. Я всматривалась в его лицо и мне всё больше казалось, что он изменялся перед моими глазами. Что старел за какие-то доли секунды. Что ему стало лет двести, не меньше. Я помотала головой в нелепой попытке сбросить наваждение, потом потрясла Финна за плечо, но просыпаться он не собирался. Что если он вообще не очнётся?
Я прополоскала платок и положила на его горячий лоб. Большего я не могла для него сделать. Обняла себя, потёрла по плечам, а по спине прошла предательская дрожь. Стоило бы подумать, куда я буду пихать его тело, до того, как притаскивать его к себе домой. Я представила, как отреагировал бы Беон на просьбу сделать мне ещё один подарочек к свадьбе и избавить меня от этого маленького недоразумения. Кисло усмехнулась. Что ж, зато
Близилась ночь, луну закрыли облака, и я зажгла свечу на столе, чтобы разогнать наступающий мрак. Сидела и бездумно смотрела, как пляшет на ней пламя, крошечное, но такое коварное. Против огня не существовало хорошей защиты, он пугал и вдохновлял меня одновременно. Наверное, именно поэтому так сильно притягивал мой взгляд медальон на шее Финна. Вызывал неподдельный, живой интерес.
Что-то стукнуло по окну, недовольно скрипнула старая ставня, в ответ ей полушёпотом ругнулись.
— Лбом что ли треснулся? — высунулась я наружу. Настроение стремительно улучшалось.
— Нет, — огрызнулся Арни, позорно потирая лоб рукой.
— Ты что тут? Темно уже бродить-то.
— Отец послал узнать, чего ты не пришла? Никто за лавкой не следил. Баба какая-то приходила, ругалась.
Я с содроганием вспомнила жену Эба и проглотила недовольное — а ты на что? Ведь и правда обещала прийти, договорить.
— Он там ещё?
— Нет, — с заметным облегчением ответил Арни, — спать ушёл.
— Ждал значит, — задумчиво протянула я. Плохо.
— И у тебя с ним проблемы? Если ты из-за козла переживаешь, то ты не волнуйся, я его продал, — гордо сообщил Арни и выпятил грудь. Я мысленно перебрала «козлов», пока не вспомнила несчастную драную тушку. А баба-то была права, никакие вилы его не задевали, уж след когтей я хорошо могла отличить. Он казался жутким дополнением к ночному вою. Нехороший у нас волк завёлся. Неправильный. Не должны волки в одиночку так далеко в город заходить.
— Нет, — вспомнила я про Арни. — Но спасибо.
— Плохо ему, — в голосе Арни прозвучала ощутимая забота, и я успела удивиться, пока поняла, что продолжал он про отца, а не про козлёнка. — Он боится, что ты перестанешь ходить, что-нибудь получше найдёшь, почище.
— Чего бояться-то? От меня и так толку почти никакого, так — украшение.
— Ну так и украшать перестанешь, — пожал плечами Арни. — Нравишься ты ему, он сам говорил.
Он переступил с ноги на ногу и отвёл глаза.
— И поэтому ты мне уже год гадишь? — догадалась я.
С самого первого дня в лавке Арни делал всё, чтобы выставить меня в плохом свете. Таланта к стратегиям у него не было, поэтому планы проваливались так часто, что со временем подозрение стало падать сразу на него, минуя разбирательства. Сначала я пыталась выяснить, в чем провинилась, потом просто смирилась, а позже начала отвечать ему в том же духе. Все пытались убедить меня, что ему просто не хватало любви, заботы или воспитания, но теперь я знала, что он защищал свой маленький мир, и это вызывало у меня искреннее уважение.
— Ты мне в матери не годишься, — философски заключил Арни, чем только подтвердил мои мысли.
Я не удержалась, вытянула в окно руку и потрепала его по макушке:
— Соображаешь, ребёнок. Максимум в старшие сёстры.
Арни шарахнулся в сторону и принялся лихорадочно приглаживать волосы, заставил меня рассмеяться.
— Не волнуйся, только красивее стал! Слушай, ты рыбы хочешь?
— Чего? — подозрительно воззрился на меня Арни.
Я свесилась наружу и попыталась разглядеть соседний дом. Света в нём не было, все спали. Тётушка рано отправлялась на боковую, чтобы к пяти утра начинать заплетать сонным дочерям косы. Как я предполагала, кухонное окно на ночь оставили открытым, чтобы проветрить дом от вездесущего запаха.