Лесная тень

Фабер Майя

Арни вернулся бегом, красный, как кусок свежесрезанного филе.

— Что там? — спросили в один голос мужики, а я почти беззвучно хихикнула из угла, такие заинтересованные у них были лица.

— Чужак-то этот не простой, колдун он, — выдал Арни, тяжело дыша и поддерживая руками живот, со стороны казалось, что последний был безжалостно вжат до самого позвоночника. — Злой. За своим, мол, приехал, отдавайте. Чуть Управляющего не убил.

Мужики переглянулись, Арни приосанился, важность донесения так и распирала его изнутри. Ему редко доверяли что-то значимое, зачастую он понимал поручения слишком своеобразно. Мне же и вовсе не стоило ни в чём на него полагаться. Когда я только начинала

здесь работать, Арни отчего-то решил, что его долг состоит в том, чтобы поскорее от меня избавиться. Каких только гадостей я не натерпелась, пока мы оба не выяснили, что отец не собирается ему помогать. В свою последнюю попытку Арни засунул мне в сумку свиную ножку и спрятал в углу под утварью. Сказать хозяину о пропаже сумки я постеснялась, решила, что потеряла где-то на прогулке в лесу, такое со мной случалось, задумавшись, я могла забыть всё на свете. Вполне ожидаемая развязка наступила тогда, когда один из покупателей зашёл в лавку и сморщил нос, а мы с хозяином ринулись на поиски сокровищ. Свиная ножка в сумке едва не обрела вторую жизнь, я бы не удивилась, если бы на ней в скором времени отросли глаза. Вовремя явившийся Арни не растерялся и принялся докладывать, что я, дескать, ножку-то украсть и продать хотела, а благородный рыцарь спас лавку от неминуемого разорения. Забыл на место положить, так это ничего, бывает.

Ожидаемой награды за свою бдительность Арни так и не получил, зато сидеть спокойно не мог до следующего полудня, так сильно болел зад после тяжёлой отцовской руки. С тех пор у нас установился своеобразный нейтралитет. Развлекаться Арни не перестал, а я поняла, что у меня развязаны руки. Хозяин как-то в шутку сказал, что мне тоже до сих пор двенадцать.

— Что, прям так на Управляющего и напал? — лениво уточнила я из угла. За стеной топилась печь, и будь я кошкой, непременно замурлыкала бы от удовольствия, прижимаясь к ней спиной.

— Нет, — вздрогнул Арни, пропустивший моё появление в лавке, обернулся и покраснел. Общаться с ним у меня плохо выходило, очень уж он любил приврать да приукрасить, а я не упускала случая сдать его с потрохами. Судя по его лицу, вчера мои сапоги намокли всё-таки не случайно. Я многозначительно потыкала в их сторону пальцем, потом показала Арни кулак, а он мне — язык. Смелости дразниться у него хватало только при отце, да и то, когда тот не видел, мы оба знали, что я ещё оттаскаю его за уши по лавке, несмотря на то, как тяжело было до них дотянуться.

— Ну? — не выдержал за его спиной Эб, Арни вздрогнул второй раз и остался стоять полубоком, не смог решить к кому опаснее повернуться спиной, а я натянула довольную улыбку.

— Руками что-то такое выделывал! И… и капюшон его этот даже не снял, — кинулся пояснять он, забавно жестикулируя для большей убедительности.

— Ага, руками. Одну Управляющему протянул, чтобы пожать, а другой почесался, — проворчала я.

— Не правда, — возмутился Арни. — Я всё видел, светилось у него там, в руке.

— Подумаешь, амулет какой, вон их на тракте сотнями продают.

Арни сердито засопел и отвернулся.

— Чего требовал-то? — допытывался у него мясник.

— Не знаю. Слышал только, что сказали, пусть забирает и убирается. Даже Управляющий не захотел с колдуном связываться. Только не похоже было, что он скоро куда-нибудь уберётся.

— А это ты с чего решил? — встряла я.

— Большое там что-то, — пояснил он. Понятнее не стало.

Я потёрлась спиной о тёплую стену и прикрыла глаза. Колдун, говоришь?

Мысль мне не понравилась, в воображении всплыли хищные глаза под капюшоном, и то, как чужак на меня подействовал — пока за ним шла, мира вокруг не видела, как приворотом притягивал. Впрочем, Арни мог ошибаться.

Колдунов у нас давно не водилось, их и в государстве-то мало осталось, перебили всех. За пределами столицы так явно на глаза они предпочитали не показываться, внутри неё им гарантировалась неприкосновенность, рассказывали, что королевская семья всегда была в восторге от колдовства, под её крыло давно съехались все, кто мог хотя бы простенькую порчу навести, не говоря уже о более сильных. Да там и остались. А если чужак и правда колдун, то, что ему тут понадобилось? По чью душу он сюда явился?

Проверить стоило, да и услуги его мне бы не помешали. Только настоящего, не очередного шарлатана с тракта. Знать бы ещё, как определить.

— Ушёл он уже? — как бы между прочим уточнила я, не открывая глаз.

— Собирался, — с готовностью доложил Арни, — я сразу сбежал, чтоб на улице не встречать.

— Молодец.

Он не удержался и с изумлением покосился на меня. Похвальбой его баловали не часто.

Хозяин достал из-под лавки бочонок пива, а я поняла, что дружная компания проведёт здесь следующие несколько часов, значит с заказом из трактира вполне справится сама, поэтому с чистой совестью выскочила на улицу, радуясь, что сапоги наконец успели досохнуть. Совсем посветлело, солнце поднялось выше, но греть не начало. Я огляделась по сторонам, прикусив губу от досады — чужака не было видно, праздно шататься по городку он не планировал. И побежала на север.

Если я права, то в Хюрбене существовало лишь одно место, способное заинтересовать пришлого колдуна или любую другую нечисть, которая смогла принять вид человека, но не удосужилась создать себе лицо под капюшоном. В стороне от города в лесу стоял старый деревянный домик, удивительно хорошо сохранившийся, доски не гнили, а конструкция почти не покосилась. Пустовал он так давно, что даже хорошо утоптанная дорожка к нему начала зарастать травой. Тихое место, уютное, нелюдимое. Без дела туда никто не совался, поэтому я часто выбирала его для прогулок, когда хотела подумать или просто пробежаться по лесу. Вокруг домика росли кусты, их почти круглый год покрывали мелкие сиреневые цветы. Запах стоял изумительный. Изображение одного из них было выгравировано у чужака на медальоне.

Когда-то дом принадлежал последней знахарке Хюрбена. Говорить о ней или о том, что с ней стало, у нас не любили, а я тогда была слишком мала, чтобы что-то запомнить. Почти пятнадцать лет прошло. По обрывкам сплетен я знала, что её убили за ведьмовство. Расправились всей деревней. Дикость, казалось, давно оставшаяся в прошлом, ведь можно было отправить донос в столицу, а не вершить правосудие руками. Я не могла представить, что должна была сотворить бедная женщина, чтобы вызвать такой гнев у людей. Многие теперь жалели, жаловались, что новой знахарки нам так и не прислали, врачи и целители в нашу глушь тоже не заезжали, приходилось обходиться своими знаниями или ехать в соседний город. Странно было то, что никто не жалел о самом убийстве, только о неудобствах, которые последовали за ним. Никто не сомневался в том, что поступили правильно.

Я добежала до последнего дома, оглянулась на пустую дорогу, но никому не было до меня дела. Отлично! Идти к знахаркиному домику по дорожке я не решилась, свернула вдоль забора, и прошмыгнув через огороды, оказалась под спасительной тенью деревьев. Повезло, что листва до сих пор не облетела. В хорошую погоду путь занимал минут пятнадцать, если прогуливаться не торопясь. Я шла на сладкий запах сиреневых цветов.

Чужак был там.

Я прильнула к большому стволу, укрылась за ним и замерла. Достаточно близко, чтобы все рассмотреть, и достаточно далеко, чтобы моего дыхания и шуршания одежды не было слышно.