Лестница из терновника. Трилогия
Шрифт:
– А ну прекратить!
– ору я что есть сил, выхватывая меч из ножен.
– Или - убью обоих!
– Ник!
– кричит Ма-И, и кровь течёт у него изо рта.
Два идиота глядят на меня, замерев в боевых стойках, как взбешённые коты.
– Какого... что, во имя Небес, тут творится?
– спрашиваю я, подходя.
– Этот вор и развратник болтал тут с моим Официальным Партнёром, - бросает И-Шон с ненавистью.
– Держась за руки!
– Этот убийца ранил Третьего Господина Л-Та!
– выдыхает Ри-Ё в ледяной ярости.
– Чтоб он подавился разжёванным сердцем своей
Я убираю руки Ма-И с раны. Меч прошёл между рёбер и проткнул правое лёгкое. Ма-И убивали, чистая правда. Благополучно умер бы через пару минут - вообще удивительно, что ещё жив. Везёт ему, болезному...
Я выливаю на рану только что полученное лекарство. Вот и протестировал аптечку... Говорю в пространство:
– Мне нужен ремень и чистая ткань.
Ри-Ё отдирает рукав рубахи и протягивает мне вместе со своим поясом. И-Шон смотрит, обхватив себя за плечи. Я перевязываю Ма-И, на скорую руку, надеясь через пять минут наложить нормальную повязку.
– Ма-И, - говорю я, - что случилось, малыш?
Ма-И поднимает на меня страдающие глаза:
– Уважаемый Господин Най пришёл со мной попрощаться, - говорит он и глотает кровь.
– Дышать тяжело... Принёс мне подарок... на память...
– и протягивает мне окровавленную ладонь. В ладони - осколок пробки-ириса.
– А я... я отдал ему веер, с теми стихами... в которые мы играли... Мы ничего плохого не делали...
– Мало того, что ты слюнтяй, Л-Та, - презрительно говорит И-Шон, - ты ещё и лжец. Вы касались друг друга.
– А я тебе ещё не жена, Тви!
– отвечает Ма-И. Никаким слюнтяйством в тоне и не пахнет.
– И не буду.
– Конечно, - фыркает И-Шон.
– Надеюсь, ты умрёшь, предатель.
– Жаль, что я тебя не убил, - Ри-Ё меряет И-Шона ненавидящим взглядом.
– Никто тебя не предавал, дурак ты жалкий... сам не умеешь любить и другим не даёшь!
– Кто бы говорил о любви, ты, воришка!
– Я не вор, И-Шон. Я ни у кого не крал, даже у тебя...
– Заткнитесь оба, - приказываю я.
– Ма-И, что дальше?
– И-Шон меня оскорбил, - Ма-И облизывает губы.
– И обнажил меч. И я.
– Ясно. Чудесно. Твои во Дворце, малыш?
– Только Второй, - говорит Ма-И. Он заметно устал, и его клонит в сон. Я даю ему подышать стимулятором, он встряхивается.
– У меня нет обязательств перед И-Шоном из Семьи Тви. Нет, Ник! Кончено.
И-Шон плюёт под ноги. Ри-Ё стискивает эфес.
– Господин Най - художник, - шепчет Ма-И, сжимая в кулаке остатки стеклянного цветка с риском раскромсать ладонь в клочья.
– Если бы не Вершина Горы, я бы вызвал его, а не Тви, бездельника, который может только трепаться о ерунде, уничтожать созданное другими и шпионить за друзьями...
– Хочешь жить в лачуге стеклодува?
– фыркает И-Шон.
– Лучше лачуга стеклодува, чем замок подлеца...
– Ясно, - говорю я и поднимаю Ма-И с холодного камня.
– Ри-Ё, прихвати плащи. Мы уходим. И-Шон, завтра напишешь письмо Господину Л-Та, в котором откажешься от поединка. Чревато, знаешь ли, вот так, из-за приступа амбиций, оскорблять Князя Крови.
Вот тут-то до И-Шона, похоже, доходит, что он в действительности наделал.
–
– бормочет он и делает шаг назад.
– Трус!
– выплёвывает Ри-Ё.
– Убийца!
– Ну всё, - говорю я.
– Пойдём со мной, Ри-Ё. Воды согреешь, поможешь перевязать его как следует. Я ещё вовремя, никаких фатальных глупостей наделать не успели...
Ма-И приваливается головой к моему плечу, шепчет:
– Ты всегда вовремя, Ник...
– Всё, молчи, - ворчу я.
– Дел у меня больше нет, кроме того, чтоб тебя лечить, болезненное ты Дитя...
Я уношу Ма-И в дом. От шума просыпается Ви-Э и свистит:
– Оэ, ну дела...
Я обрабатываю рану Ма-И по-настоящему, Ри-Ё помогает, молча и точно выполняя приказы. Ма-И смотрит на него слишком уж нежно.
– Господин Л-Та не умрёт?
– спрашивает Ри-Ё шёпотом.
– Если умрёт, я всё равно убью этого гада Тви - и пусть будет, что будет...
– Никто не умрёт, - говорю я.
– Что ж мне с вами делать...
– Учитель, - несёт Ри-Ё тоном Ромео, - я отправлюсь на войну, я совершу подвиг, я... я придумаю, как...
– Ты уймёшься, - говорю я.
– И дашь Господину Л-Та поспать, а пока он засыпает, сходишь за Господином Юу из Семьи Л-Та. Ему надо объяснить, в чём у его братца дело... пока до Государыни не дошло.
Ри-Ё исчезает быстро и бесшумно. Я развожу общеукрепляющее в чашке чок. Ма-И задрёмывает у меня на постели - лишая меня самого места для спанья. Ви-Э говорит вполголоса:
– О-оо, Гром Небесный, какие страсти...
Это он прав, однако. А главное - как вовремя...
***
Солнце поднималось всё выше, постепенно согревало мир - и мир капал и тёк. С карнизов, с подоконников, с крыш беседок, с загнутых бортиков каменных ваз, с голых ветвей стеклянной бахромой свисали сосульки, а с них капала вода. Лёд таял и расплывался в лужах, а небеса выглядели так ярко и свежо, будто под ними лежал не промёрзший север, а цветущая чангранская долина.
И Анну думал о доме.
О цветущем миндале, о вишне и сливе, о белой пене цветов, которая покрывает по весне весь Чангран, делая его похожим на упавшее с неба облако. Об узких грязных улицах. О Дворце Прайда, голубом и золотом мираже, о его башнях, увитых плетями вьющихся роз, о золочёных решётках в виде цветочных венков и гирлянд, о коврах из красной и голубой пушистой шерсти. О сожжённых городах, откуда привезли эти решётки и эти ковры, и эти голубые и золотые изразцы с перьями райских птиц, и эти розовые кусты - заодно с рабами и рабынями, без которых всё это вскоре превратилось бы в дикие заросли и пыльный хлам. О великолепных всадниках в надраенных кирасах, на холёных жеребцах, блестящих, как шёлк, и о жалком люде, сером от пыли, шарахающемся из-под лошадиных копыт. О своих братьях, об их лошадях, их рабынях и их детях, швыряющих камни в птиц и бездомных псов, о старом и любимом доме, в котором прохладно в жару и еле заметно пахнет полынью, об отце, усталом и постаревшем, но по-прежнему сильном... О рабах и рабынях, которые крутят колесо жизни, как старые лошади, качающие воду из каналов на поля, и подыхают в упряжке, как старые лошади...