Летние дни в замке Оберн

Шинн Шэрон

с пышными речами. А алиоры! Я прежде их никогда не видела. Сперва я их боялась, но

эта Крессида – рядом с ней мне хорошо, словно с собственной матерью, с первой минуты,

как она со мной заговорила.

– Все алиоры такие, – заверил Кент, входя в комнату. – Рядом с ними чувствуешь, что

тебя любят.

Я заметила, что он встретился глазами с Элисандрой, не успев даже закрыть за собой

дверь, и между ними словно пробежала искра взаимопонимания.

–

Она успокоилась, – беззаботно добавил Кент. – Что еще я могу для тебя сделать?

Элисандра натянуто улыбнулась:

– Ничего, просто посиди и поговори со мной, пока мы с Дарией разбираем вещи.

– Ты точно хочешь, чтобы мы остались? – спросил Кент. – Я могу уйти, чтобы дать тебе

время обустроиться. И Кори с собой утащу, если тебе нужно побыть одной.

– Нет, останьтесь оба. Расскажите, что у вас нового. Я так соскучилась по вам обоим.

Кент опустил свое длинное туловище на один из хрупких стульев Элисандры, а я,

скрестив ноги, уселась на мягком покрывале.

– Как я тебе уже говорил, большой летний бал состоится в следующем месяце, –

сообщил Кент. – Мы получили согласие приехать из всех восьми провинций, кроме

Килейна.

Элисандра, стоя над раскрытым сундуком, доставала из него белье и аккуратно его

складывала.

– Кроме Килейна, – повторила она спокойным голосом. – Неожиданно.

– Именно это сказал и мой отец. Он все же думает, что Ломан еще может прислать

вместе себя Джоффа. Что само по себе оскорбительно.

– А Брайан знает?

– О, да. Он рассмеялся. Заявил: «У Ломана в любом случае нет красивых дочерей, так с

чего мне желать, чтобы он приезжал?».

Меня удивила подобная беспечность, но Элисандра, казалось, осталась равнодушной.

– Это, должно быть, очень обрадовало твоего отца.

– Как сказать, – сухо заметил Кент.– Однако все остальные обещались пожаловать.

Полагаю, интригам не будет конца.

– А что регент? Ему по-прежнему нездоровится?

76

77

– Нет, лихорадка прошла через пару дней после вашего отъезда. На следующий день он

был слаб, но потом обрел прежнюю силу. Ты же знаешь моего отца.

– А Тиаца? – спросила Элисандра. – Как она?

Вопрос заставил меня нахмуриться, потому что имя, похоже, принадлежало

простолюдинке. Я была уверена, что незнакома ни с одной придворной дамой с таким

именем.

– По мнению Гизельды, возможно, через месяц, – немного загадочно ответил Кент. У

меня возникло чувство, что они намеренно говорили туманно – дабы мы с Дарией ничего

не поняли.

– Это не рано?

– Гизельда ожидает сложностей.

– Мне

очень жаль. – Элисандра вручила стопку сложенного белья Дарии, которая

отнесла его к шкафу и начала раскладывать. – Твой отец знает?

– О, да. И это радует его даже больше, чем все остальное.

– А Брайан?

Кент развел руками.

– Должно быть, знает. Но ведет себя так, словно это его не беспокоит.

– Думаю, так и есть.

Кент смотрел на нее. Несмотря на его, казалось, совершенно расслабленную позу на

стуле, у меня возникло впечатление, будто он напряжен, неуверен и взволнован чем-то, о

чем не решается сказать. Я вдруг впервые в жизни осознала: «Да он ее любит!».

Поднимись он, подойди и заключи Элисандру в объятия – это не столь явно раскрыло бы

его чувства.

– А ты? – тихо спросил он. – Тебя это беспокоит?

Элисандра подошла и села подле меня на кровати. Мы сидели, не касаясь друг друга,

однако на минуту показалось, что ей хочется прислониться, положить голову мне на

плечо... Так явно ощущалась ее нужда в утешении.

– Возможно, легче было бы, если бы беспокоило, – тихо призналась она.– Ну не

странно ли это? Естественнее было бы вообразить совершенно обратное.

Потянувшись к Элисандре, я обхватила ее лицо ладонями и повернула к себе:

– Если тебе нужно что-то обсудить с Кентом, мы с Дарией можем выйти, – предложила

я. – Если нет, то позволь мне остаться, чтобы ты рассказала о поездке в Трегонию. К тому

же я думаю, что сегодня тебе лучше не спускаться к ужину и поесть у себя. Вид у тебя

уставший и печальный, и мы не должны мешать, если ты хочешь немного побыть в

одиночестве.

На мгновение Элисандра так удивилась, что ее обычная маска невозмутимости

сменилась изумлением. Ей непривычно было слышать, чтобы младшая сестра

разговаривала таким непреложным тоном. Затем Элисандра рассмеялась и обняла меня. И

снова показалось, что она словно вытягивает из меня силы, и я от всей души пожелала

своей выносливости переместиться из моего тела в ее.

– О, Кори, ты совсем выросла, – пробормотала она, уткнувшись мне в волосы. – Больше

никакого секретничанья с Кентом. И не смей никуда уходить. Я так по тебе соскучилась.

После этого Кент довольно скоро нас покинул. Перед уходом он быстро обнял

Элисандру и взъерошил мне волосы. Я бросила на него сердитый взгляд, а Элисандра

рассмеялась. Неудивительно, что именно ее он любил.

Сама эта идея, впрочем, была очень странной, и мне требовалось время, чтобы к ней