Летопись Зарефа: Пасынок Судьбы; Начало
Шрифт:
Команда подействовала отрезвляюще и мы, скинув некое подобие одеяла, мгновенно отреагировали на приказ, въевшийся в плоть. Однако прямо по струнке встать не удалось. По правде говоря, даже просто встать не получилось. Попытавшись подняться, ноги подкосились и я рухнул, благо, вовремя выставил вперед руки.
– Мысли мои читаешь, рядовой. Двадцать отжиманий.
– За что?..
Слабо каркнув пересохшим еще с ночи горлом, воззрился снизу вверх на Гончую, щуря непривыкшие к свету глаза.
– За невыполнение приказа. Тридцать отжиманий.
Ах
– Встать.
Кровь, разбуженная отжиманиями, побежала по телу и ясность разума постепенно возвращалась ко мне. Однако стоять еще было несколько затруднительно. Оглядев это беспомощное детище особо азартного палача, девушка поджала губы.
– Упор сидя. Двадцать лягушек.
А вот теперь и разум проснулся, вскипая от столь вопиющего негодования. Однако, помня последний опыт, только скрипнул зубами и прилежно сел на корточки. Как же было хорошо так сидеть...
– Один!
Ноги кое-как распрямляются, выкидывая тело вверх, руки хлопают над головой и снова на корточки.
– Два!
Говорят, если офицер не может сделать в пять раз больше того, что приказал солдату, приказ отменяется. А ты сможешь попрыгать сотню раз, маленькая бестия?!
– Три!
Наверное, нравится смотреть на полумертвого рядового, а, палач в женском обличии?
– ...Пять!
Быть тебе трижды разведенкой!
– ...Восемь!
Нет, лучше четырежды!
– ...Десять!
Да она мужей в могилу сведет! Быть тебе вдовой!
– ...Двенадцать!
Четырежды вдовой! Хотя нет, говорят, восемь счастливое число! Восемь раз вдовой!
– ...Восемнадцать!
Ух... Да охомутает твою мать как следует Саггот и все его преспешники !..
– Двадцать!
Трясущиеся ноги невероятным усилием выкинули тело вверх, руки привычно хлопнули и деревяшки вместо ног воткнулись в землю. Нас снова зашатало, но мы кое-как нашли равновесие. Проклинай не проклинай младшего сержанта, она хотя бы разбудила меня. Сейчас кровь бегала по телу с такой скоростью, что я чувствовал себя взвинченным как во время боя.
– А теперь иди завтракай. Не хочу копать могилку для тебя, окочурься ты от голода.
Недоуменно покрутив головой, я поискал хоть капельку жизни вокруг, хотя бы мышку захудалую, или там знакомые растения или корешки, но, как назло вокруг не было ничего подобного, только бесконечно длинная равнина на западе, на севере в нескольких лигах виднелась опушка, но до нее добираться до вечера, на востоке неприступный Туманный хребет, который отсюда кажется не такими уж и большими. Ну а на юге такая же равнина, посреди которой проходит караванная дорога.
– Что, нечего есть?
– издевательски покачала головой дерзкая девчонка, цокая, - А ты в карманах глянь. Авось что завалялось.
Некоторое время мы боролись взглядами, но вспомнился опрометчивый поступок с Рекором и я отвел взгляд, до скрежета сжимая зубы.
– Лови.
Приказ
– Б-благодарю...
Девушка все так же усмехнулась:
– Рано радуешься, должник.
Я уже было подумал, поиздевалась и простила, ан нет, недооценил. Похоже, начинаю догадываться, почему ей дали такой позывной. Голод сразу пропал, а лакомства в руках неожиданно захотелось растоптать, сжечь, выкинуть свиньям, а после хорошенько наподдавать хозяйке Аттара. Рука уже начала сжимать от злости еду, а глаза с ненавистью и азартом пробежались по женской шее, вискам, оценивая, куда легче и быстрее нанести удар пальцами, ладонью или локтем и уничтожить в мгновение. А ведь она расслабилась, поправляет поклажу, что-то ищет в торбе, стоя ко мне спиной и не подозревает, какие мысли закрались к нам в голову. До сладостного мгновения оставалось совсем немного, но не вовремя заурчавший живот прервал размышления и я поджал губы, обнаружив в руке сдавленный комок еды, часть из которой уже упала на землю. Чертыхнувшись, быстро поднял объедки от завтрака командира и сжевал так быстро, как не ел еще никогда.
– Готов?
Я кивнул и протянул ей аккуратно сложенный черный сверток.
– Себе оставь.
Это прозвучало настолько брезгливо, словно я не ее подчиненный, а бездомный, которому она кинула подачку. Зубы привычно заскрежетали, а кулак сжался, испортив красиво сложенную ткань. Но Гончая этого не заметила, вскочив в седло.
Заметив мой встревоженный взгляд, она усмехнулась:
– Пойдем, мне надо тебе кое о чем рассказать.
Выйдя на широкий тракт, я косился на таппана, вот-вот ожидая новой погони. Но жеребцу было явно не до мелкого двуногого, ведь он был занят методичным пережевыванием очередного самого сочного в его жизни яблока.
– По легенде, мы осиротевшие брат и сестра. На той неделе в этих местах сгорела пара домишек в деревушке Роса. Собственно, сперва мы должны наведаться к тетке Зельде в Радаган, а после в Каменку. Там братец устраивает сестру в служанки, а сам записывается во флот. Вопросы есть?
– Так точно!
– Придурок, я твоя сестра!
Сейчас и мне стало немного стыдно за то, какой недалекий сын уродился в той деревне...
– Как нас теперь зовут?
– Точно так же. Мираэль и Каруш.
– Но Мираэль не совсем деревенское имя...
– Ты даже не представляешь, как люди обожают издеваться над именами новорожденных, особенно в деревнях, подражая знати.
Я пожал плечами, а откуда, действительно, мне, портовому парню, знать это?
– Меня больше твое имя беспокоит.
– А что с ним не так?
Девушка ухмыльнулась, поглядывая на меня сверху вниз:
– Интеллектом оно не блещет. Додуматься только идти на международник с одним только...
– она оссмотрела меня и развела руками: - без ничего! У тебя в роду, случаем, больных на голову, не было, не знаешь?