Летописи Великого Похода
Шрифт:
Он провел в городе почти весь день. Я не знаю, что видел Алый Король среди хрустальных башен, и даже если бы он рассказал – я бы вряд ли понял. Примарх всегда видел дальше и глубже, чем мы, и даже магистры храмов не могли сравниться с ним в искусстве мгновенно проникать в суть вещей.
Мы видели его лишь издалека: исполинская фигура, багровый силуэт на фоне серебра и чистого воздуха. Магнус снял перчатку и иногда касался зданий обнаженной ладонью; каждый раз он надолго замирал, и мы могли лишь гадать – какие тайны открывает
Потом он вернулся и приказал отправляться к иным городам.
Еще несколько дней Магнус исследовал Миранду – молча и тихо с уважением ученого и нежностью влюбленного. Потом мы вернулись на флагман экспедиции.
Талемей встретил нас в ангаре, готовясь выслушать распоряжения примарха. И Магнус не заставил себя долго ждать.
– Сотрите всю информацию из архивов, – приказал он. – Пометьте все планеты системы как «дельты».
Мы застыли.
Дельта. Мертвый мир, лишенный чего бы то ни было полезного, и даже отдаленно не подходящий для жизни человека.
– Почему, мой господин? – невольно вырвалось у Талемея и примарх чуть заметно кивнул с одобрением. Может, в другом Легионе это и считалось бы нарушением, но Магнус всегда поощрял любознательность в своих десантниках.
Алый Король оглядел всех нас, и в его единственном глазу читалась печаль.
– Если мы оставим все как есть, – негромко сказал он, – сюда придут. В первую очередь придут – ведь здесь не надо преодолевать сопротивление местных. Вы знаете, как мы строим. Что останется от обличья Миранды после заселения?
– Ничего, – задумчиво сказал сержант Рахас. – Но ведь это может быть творение ксеносов, милорд.
– Прежде всего, – ответил Магнус, – это творение разума. Миранда – дочь знаний; пусть она такой и остается.
Он обвел нас пристальным взглядом; примарх не собирался спорить.
А мы не собирались возражать.
Тридцатая экспедиция покинула систему через десять дней; за это время мы зарисовали, запечатлели и описали все, что смогли. Ни один летописец не ступил на Миранду – им было сказано, что там нет ничего достойного внимания. Кажется, они поверили, да и корабль с летописцами был в хвосте флотилии и никто не мог увидеть планету своими глазами.
Архивы были изменены. Все, что собрали мы с братьями, отправилось в защищенные хранилища и я знал, что новое знание в итоге окажется в библиотеках Тизки. Без координат, конечно.
Почему-то, покидая систему, где не было сделано ни единого выстрела, мы чувствовали себя удивительно приятно. Но стоило ли удивляться?
Дело Легионов – завоевывать, открывать заново и приобщать к Империуму. Как и все десантники, мы делали все перечисленное, и не один десяток раз.
Но едва ли не впервые мы сумели нечто сохранить.
Я всегда думал, что это не менее важный долг. Я знаю, что примарх считает так же.
Пусть Миранда останется свидетельством
Империум это непременно оценит.
31.03.2013 – 01.04.2013
Тысяча Сынов. Топор в море крови
– Вообрази, что ты смотришь на землю сверху, – объяснял Семерхет. – Что ты паришь, словно птица, отпустив свой дух на волю и позволяя ему вознестись над материальным миром…
– Я не птица, – сказал Крадар. – Я космодесантник. И если я отпущу свой дух, то умру.
Семерхет раздраженно закрыл глаза. Теперь он понимал, почему именно ему поручили это задание.
У библиариумов Адептус Астартес было три отца: Магнус создал саму идею, Сангвиний облек ее в подобающую форму, Джагатай-Хан предложил структуру. Соответственно, именно у Тысячи Сынов, Кровавых Ангелов и Белых Шрамов библиарии появились прежде всего, и эти три Легиона накопили лучший опыт их воспитания.
Неудивительно, что, когда идею подхватили другие Астартес, именно представители трех Легионов-основателей отправились помогать с формированием и первичным обучением. Каждого из них отбирал лично примарх.
Семерхет из Тысячи Сынов всегда славился самоконтролем и флегматичностью. Он и сам считал, что вывести его из себя невозможно.
Он так думал до командировки к Пожирателям Миров.
Самому наличию библиариев в рядах Пожирателей Семерхет немного удивился. Он представить не мог, что нашло на Ангрона, видимо, слишком много выпил с примархами Руссом или Феррусом. Но факт оставался фактом: библиарии были, учить требовалось.
Вот только мышление Пожирателей было совершенно не приспособлено к тонкостям обучения Просперо! Как использовать метафорический язык и сравнения, когда практичные ученики просто их не воспринимают?
Хуже всего было то, что учиться они вполне хотели. Вот в Крадаре просперианин видел потенциально могучего телекинетика и с радостью бы помог ему развить свой дар. Но как?
Пожиратель выжидающе смотрел, а Семерхет отчаянно пытался найти решение, подобрать метафору, доступную мышлению ученика. Просперианская интеллектуальная гордость не позволяла отступить.
Семерхет с тоской покосился в сторону, где стоял доспех Крадара. К бело-синей броне был прислонен обычный для Пожирателей цепной топор. Тщательно ухоженный, и даже оттертый дочиста – разве что на зубьях хозяин намеренно оставил немного пятен крови, показывая, что оружие побывало в боях.
Идея пришла неожиданно, и глаза Семерхета сверкнули.
– Представь, – вдохновенно начал он, – что ты – как вот этот топор.
Крадар посмотрел в сторону любимого оружия, и взгляд десантника загорелся интересом.