Летучий корабль
Шрифт:
– Так, — Гермиона настроена решительно, — мы начнем прямо отсюда, и как только немного расчистим проход, двинемся вдоль стен, — многозначительный взгляд на меня. — По левой стороне, — она чуть понижает голос (да, именно левая сторона на плане Лоуди была указана как место начала туннелей), — правда, мистер Уилкинс? Все, что не представляет ценности — поломанная мебель, старые пергаменты — я буду уничтожать заклинанием. Все, что может представлять интерес, мы должны описать и отправить отчет в хозяйственный отдел. Оттуда поступит распоряжение, как с этим поступить дальше.
– Так я ошибся, мисс Грейнджер, — произношу я с противным старческим смешком, все больше напоминая сам себе Филча, — работы тут минимум года на три.
– Вот мы прямо сейчас и
Весь этот никчемный склад позабытого добра чем-то напоминает мне незабвенную Выручай-комнату. Мы пока даже помыслить не можем о том, чтобы искать какие-то двери и туннели, ведущие в маггловский Лондон — нам бы попросту пробить себе дорогу к стене. Но мы приступаем, хорошо усвоив, что самая длинная дорога все равно начинается с маленького первого шага. Герми произносит еще одно заклинание, и под потолком зажигается несколько тусклых светильников, чтобы в их неярком свете мы могли еще лучше оценить весь ужас предстоящей нам работы. На ближайшем к нам столике обнаруживаются списки выпускников Хогвартса 1956 года, чуть дальше — списки студентов того же года, успешно сдавшие экзамен по аппарации. Да, Малфой и Довилль успеют состариться на острове в мечтах о славе и величии, пока мы расчистим хотя бы часть этажа… Герми уничтожает пергаменты с выражением такого отчаяния на лице, что я понимаю, что она вот-вот расплачется. За пару часов мы успеваем отправить в хозяйственный отдел несколько отчетов о найденных трех артефактах сомнительной ценности и двух шкафах в довольно приличном состоянии, да уничтожить несколько особо ветхих столов и стульев — а впереди завалы, завалы, и до стен нам такими темпами добираться еще пару дней.
Наш спаситель появляется часа через три, оглушительно чихая и сметая пыль с роскошной министерской мантии, оглаживает кудрявую бороду и спрашивает:
– Мисс Грейнджер, мистер Уилкинс, — снова многозначительная пауза, — вы решили совершить очередной подвиг? — Если вы будете отчитываться о каждом малозначительном предмете, найденном здесь, а также о каждом шкафе или столе, что еще стоит на своих ногах, Вы, мисс Грейнджер, доработаете ЗДЕСЬ до самой пенсии. Все это никому, повторяю, никому не нужно! Ваша задача — расчистить помещение.
– Мы хотим пробиться к стенам, — пытается объяснить ему Герми, стирая перед лицом высокого начальства грязь с носа.
Эта идея находит у Лоуди понимание и одобрение:
– Так и уничтожайте тут все, мисс Грейнджер! Для хозяйственного отдела будет достаточно, если вы каждый день будете отчитываться о паре найденных предметов мебели пристойного качества и таком же количестве артефактов. Не заваливайте сотрудников письмами!
И Лоуди показательно наводит палочку на ближайшую к нам колченогую этажерку, превращая ее в щепки, а затем произносит «Эванеско». А потом еще, и еще — площадка перед нами начинает расширяться. В этот момент я почти готов полюбить Дугласа Лоуди — шпиона, заместителя министра и предателя.
И работа спорится — я двигаю мебель, намечая очередную жертву. То, что полегче, я перетаскиваю на расчищенное место, где Герми расправляется с хламом по примеру Лоуди. Я выбираю предметы, достойные внимания и заношу их в опись для министерских хозяйственников, а Герми крушит предметы обстановки покрупнее. Когда время подходит к обеду, у нас появляется надежда, что мы все же доберемся до стены уже сегодня.
– Проголодались, мистер Уилкинс? — Герми улыбается и накладывает на меня очищающее заклятие.
Я согласно киваю. Конечно, если бы у меня была магия, работать было бы не в пример быстрее, но кто бы пустил меня в Министерство? Но вроде мы и так неплохо справляемся. Так что вполне можем позволить себе поход в министерскую столовую.
– А деньги? — тихо спрашиваю я Герми, когда мы уже поднимаемся по лестнице к лифту.
Она молча опускает мне в карман мантии несколько кнатов и галеонов:
– Потом разберемся.
Наш путь лежит на третий этаж. Здесь, в просторном зале с высокими
как можно дольше растянуть время блаженного ничегонеделания. Во весь голос обсуждали новости, приветствовали знакомых, выкрикивая их имена на весь зал, хлопали друг друга по плечу, отпуская шуточки, даже вполне открыто поругивали начальство, разворачивали свежий номер Пророка, тыча пальцем в интересную статью, толкали приятеля в бок: «Нет, ну ты только посмотри на это!»
А вот сегодня у меня такое впечатление, что я оказался то ли в больнице, то ли на поминках, где никто ни с кем не знаком — в столовой, заполненной в этот обеденный час министерским людом, практически стерильная тишина. Если вслушаться, можно различить даже стук ножей и вилок о край тарелки. Я поднимаю удивленный взгляд на Герми, она чуть заметно кивает, да-да, Гарри, ты не ошибся, здесь и вправду стало тихо. Газеты разворачивают молча, к кому попало не подсаживаются, если и разговаривают, то только низко склонив головы над тарелками — сколько ни вслушивайся, слов не разобрать. И такая сосредоточенная безрадостность на их лицам, будто им, скромным министерским клеркам, выпало нести на своих плечах все скорби этого мира.
Когда вечером мы с Герми оказываемся у меня «дома», это первый вопрос, который я ей задаю, кстати, тоже очень тихо, словно опасаясь быть услышанным.
– Что тут происходит? Фадж что, сажает в Азкабан всех, кто смеется за обедом и громко разговаривает? У всех разом взяли и умерли родственники?
– Мистер Уилкинс! Тьфу ты, Гарри! — Гермиона смотрит на меня почти строго, — сейчас пять часов. У нас не так уж много времени. Нам стоит сходить в магазин, я помогу донести покупки. У тебя в холодильнике пусто, как ты собираешься тут жить? Время действия оборотного закончится через три часа. Потом поговорим.
В тот день наш совместный выход в маггловский супермаркет кажется мне просто глотком свежего воздуха. На улице прохладно, в воздухе висит водяная взвесь, она то превращается в мелкий дождик, то кажется просто влагой, что сама собой оседает на руки и лицо. И думаешь — открыть зонтик или нет, потому что как только ты его открываешь, на тебя начинают смотреть с удивлением, ведь дождя-то нет. Но стоит только его убрать — и вот уже капли дождя вполне ощутимо падают тебе на макушку. В сущности, еще даже не вечер, но так пасмурно, что мне кажется, что уже наступили сумерки, я несколько раз подношу руки к лицу, ведь действие оборотного зелья продлится только до восьми.
– Прекрати, еще рано, — шепчет мне Герми. — Ты просто отвык от такой погоды.
Она распахивает передо мной двери супермаркета, пропуская меня вперед — она вежливая девушка, а я довольно пожилой человек, хотя выгляжу далеко не немощным. Дряхлому старику ведь тоже не доверишь разбирать заваленный хламом нижний этаж. Я же говорю, их план представляется мне идеальным.
Нас обдает волной тепла, яркого света, и я отчего-то радуюсь, сам не пойму, что можно найти такого примечательного в маггловском супермаркете. То, что здесь за довольно немалые деньги можно приобрести то, что я еще пару недель назад мог просто сорвать с дерева, проходя мимо? А вот Гермионе нравятся яркие фрукты: