Летучий корабль
Шрифт:
Так что, когда в камине за нашими спинами вдруг слышится шорох, предвещающий чье-то скорое появление, я вздыхаю с облегчением и отхожу в сторону, повинуясь жесту Драко. А он застывает с палочкой наизготовку, и как только на коврике, кряхтя и отряхиваясь, появляется пожилой человек, правда, в сопровождении девушки в строгой министерской мантии, произносит парализующее заклятие. Старик, по всей вероятности, именно мистер Уилкинс, беззвучно валится на пол — девушка, вовсе не удивленная столь вероломным нападением, успевает подхватить его в последний момент — ее каштановые волосы забраны в аккуратный узел на затылке… Драко наклоняется над несчастным сквибом, который сейчас, под действием его заклятия, не
– Все, Гарри, — говорит мне Драко, — счастливо оставаться. Через неделю я у тебя. Отец сказал, что она тебе все объяснит.
Драко небрежно кивает в сторону девушки, а я просто боюсь поверить своим глазам — чуть отступив в сторону от Драко и все еще лежащего на полу мистера Уилкинса, на краешке зеленого коврика стоит строгая и будто вовсе не знакомая со мной Гермиона, стоит и наблюдает, как Драко Малфой подхватывает мистера Уилкинса, чтобы уже через секунду портключ унес их обоих в царство пестрых попугаев и вечного лета, которое, вполне возможно, покажется ему раем.
Мы остаемся вдвоем в гостиной и, наверное, проходит пара минут, прежде, чем она решается нарушить разделяющую нас тишину.
– Здравствуй, Гарри, — говорит мне девушка, неподвижно замершая возле камина.
А за окном набирает силу мелкий холодный лондонский дождь, накрывая город серой непроглядной пеленой.
32. Слишком рано для виски
Я стою напротив нее, не делая ни шагу навстречу. Просто киваю, продолжая изучать ее непривычно бледное лицо, руки, кажущиеся на фоне министерской мантии совершенно бескровными и неживыми. Она поправляет безукоризненную прическу — не знает, как вести себя со мной? Я тоже не знаю, Гермиона. Я не знаю, кто ты сейчас: бывшая подруга, бывшая жена моего друга… Что ты сделала тогда, почти год назад? Ты не бросала нас до последнего, чтобы потом в один прекрасный день просто прийти и сказать своему мужу, что тебе предложили хорошую работу в Министерстве, что у тебя нет будущего рядом с ним. Что произошло в том сентябре? Ты тоже ИХ человек в Министерстве? Что у тебя может быть общего с НИМИ? Девчонка, говорил мне сэр Энтони, совсем девчонка, что ей делать рядом с человеком, приговоренным к пожизненному заключению в Азкабане? Смотреть, как он медленно умирает, потеряв надежду и силы сопротивляться, попутно лишая тебя будущего, которое для тебя всегда было так важно. Выучиться, сделать карьеру, стать лучше всех… Девочка из мира магглов, захотевшая стать частью сказки… Разве это сказка, Гермиона? Разве место в волшебном мире — это то, ради чего стоит предавать и пресмыкаться?
Кто ты для НИХ? Драко даже не посмотрел в твою сторону… Для него ты по-прежнему Грейнджер, заучка и грязнокровка… Значит, черт, может быть, ты, только что заманившая в ловушку мистера Уилкинса, который явно доверял тебе, может быть, ты все же не одна из НИХ. Такое возможно?
А что думает она обо мне? Только что на ее глазах я чуть ли не облобызался на прощание с Драко. Она не видела меня больше года. Она, безусловно, знает, что мы с Роном были вывезены пиратами из Азкабана, она не может не понимать, где я провел все это время. Год, ведь это немалый срок… Могло произойти все, что угодно. У меня не было причин любить нынешние британские власти. Я появляюсь перед ней как человек, присланный пиратами в Лондон с определенной миссией. Откуда ей знать, что меня заставили это сделать? В ее глазах словно отражается мое недоверие. О чем она думает сейчас? О том же, о чем и я?
Я вдруг усмехаюсь, закрываю лицо руками и буквально падаю в кресло — пусть она как можно дольше не видит моего нелепого смеха.
–
– Слушай, вот мы стоим с тобой тут, смотрим друг на друга, как два идиота и гадаем, кто же мы на самом деле… Скажи, ведь это глупо…
И задаю ей совершенно невероятный вопрос, но это единственное, что приходит мне в голову в тот момент:
– Кто ты, Гермиона?
Она делает шаг ко мне:
– А ты, Гарри, кто ты?
– Все такой же беспросветный дурак, Герми. Без малейшей надежды на улучшения. Что у тебя с НИМИ?
– А у тебя?
«У меня с ними большая и светлая любовь», — так и хочется сказать мне, но я пока что воздерживаюсь. Пока что еще слишком больно…
– Я совершенно не ожидала, что это будешь ты, — говорит она, по-прежнему сохраняя отчужденную дистанцию между нами.
– Я тоже не думал увидеть тебя здесь. По крайней мере, так скоро. Они не предупредили тебя?
– Нет, — она встряхивает головой, и вот уже одна непокорная прядь выбивается из ее строгой прически и падает ей на лоб. Девчонка… такой знакомый жест… — Они никогда ни о чем не предупреждают. Каждый может знать ровно столько, сколько ему положено в данный момент.
Она тоже говорит «ОНИ». Черт, ну хоть один из нас должен сбросить эту дурацкую чопорную вежливость, эту недоверчивую осторожность. Так почему бы мне не начать? Она не бросала меня, не объявляла мне о разводе. Какое у меня право ее осуждать? Я плакал тогда, в Азкабане, сидя на полу и слушая негромкий голос сэра Энтони из-за стены. Моя подруга, нет, гораздо больше… Я должен дать ей шанс. И она тоже, да-да, и она тоже должна предоставить мне возможность объясниться. Потому что в мире, который постоянно рушится у меня под ногами, я не очень в это верю, но… как знать… вдруг в нем может обнаружиться что-то незыблемое?
– Гермиона, я не знаю, что связывает тебя с ними, — говорю я, — я не один из них. Никогда им не был и не стану. Если тебя это разочарует, я пойму. Я не знаю, почему ты им помогаешь. Если ты решила, что быть с ними для тебя верное решение, если это твой выбор, я не стану тебя осуждать. Я сделаю все, что должен, потому что мне выбирать не приходится. Цена моего согласия — жизни Рона и Невилла.
– Рона? — она в ужасе зажимает рот ладонью. — Тебя заставили ради Рона и Невилла?
– А что ты подумала? Что за год жизни на их острове я стал пиратом и теперь жду — не дождусь, когда над Министерством Магии взовьется Веселый Роджер? За кого ты меня принимаешь?
– Но Малфой… Хорек так говорил с тобой… Он называет тебя по имени. Извини, я не понимаю…
Что я могу ей сказать? Объяснить ей в двух словах, как я жил на пиратском острове, как Драко Малфой стал мне другом? Боюсь, для этого не хватит одного вечера.
– Драко… Драко хороший человек, Герми. Это долгая история. Но и это ничего не меняет. Я не служу господам капитанам. Но ты можешь полностью на меня полагаться. Я сделаю все, что ты скажешь. Насколько я понимаю, остальная часть инструкций у тебя?
– Гарри… ты так говоришь… Не надо так…
И опять пара шагов в моем направлении, и она вновь останавливается, не решаясь, как когда-то в нашем далеком-далеком общем прошлом, просто обнять меня. И я тоже не отваживаюсь протянуть ей руку, сказать: «Просто расскажи мне все». Мы не доверяем друг другу, все очень просто. Жизнь, которую заставили прожить нас те, в чьих руках оказался ее ход, воздвигла между нами стены, сложенные из вежливых полуулыбок и осторожных фраз.
Она с минуту смотрит на меня, словно пытается различить под личиной равнодушной веселости, что приросла ко мне за последний год, меня прежнего. Не выйдет, Герми, так просто не выйдет. Она сходит только вместе с кожей, но после того, что случилось со мной сегодня утром, я постараюсь устранить и это упущение.