Летучий корабль

rain_dog

– Да Райчич — он просто герой!

Я раньше где-то слышал это слово…

– У него и орден есть, — продолжает мой приятель, словно орден является единственным неоспоримым подтверждением героического статуса…

Знаешь, Драган, орден был и у меня… Но это я, а не Стефан Райчич, сейчас протираю стаканы на кухне твоего ресторана…

– О, это точно теперь до утра!

На этот раз не выдерживает Матея, потому что ей тоже хочется спать, а история Райчича, кажется, принадлежит к категории семейных и городских преданий, которые следует уважать и хранить, но которые, что тоже вполне понятно, давно набили оскомину. Так что она склонна взять дело в свои руки и просветить меня без излишней патетики:

–

Все просто, Юэн! Ты же знаешь про блокаду Дубровника. Мы еще маленькие были: нас отец отправил с мамой к тете в какую-то глушь, где о войне и слыхом не слыхивали. Только когда новости включали, все собирались у телевизора и охали. А папа здесь остался, потому что боялся за дом и ресторан. И Райчич тоже, хотя у него никакого ресторана, конечно, не было — он всю жизнь в университете преподавал, да и сейчас преподает. И они оба — и он, и папа — были в местном ополчении. У Райчича еще и жена погибла в самом начале при обстреле.

– Да ну, Матея, ты так рассказываешь, словно он просто так герой, от нечего делать — жена погибла, дети у родственников — почему бы не погеройствовать? Да если бы не он, тут от архивов и музеев вообще бы ничего не осталось! А потом, когда город восстанавливали… Да он…

– Все, умолкаю, — примирительно заявляет Матея. — Завтра Юэн прослушает полный курс «Стефан Райчич в молодые и зрелые годы». Можем его приставить лично к юбиляру.

Я в ужасе машу руками — только этого не хватало! Меня до сих пор тошнит от речей, тем более, помпезно-героических, которых завтра, это уж совершенно точно, будет произнесено немало.

– Да не слушай ты ее, — говорит мне Драган. — Он классный мужик. Сам завтра увидишь — дети, внуки. Он даже потом на молоденькой реставраторше женился. Так что жизнь бьет ключом!

– Да я же уже его видел. Только без жены и детей…

– Точно. Ты же к нему ездил.

– Все, немедленно спать! — объявляет Хелена, покончив с последней тарелкой. — Нам завтра тоже предстоит подвиг, хотя не дадут ни орденов, ни почетных грамот. Исчезни, Юэн! Как только ты уедешь, он уймется, — и она подмигивает мне, скашивая глаза на своего жениха.

И я исчезаю в лабиринте ночных улиц, улыбаюсь, ощущая легкий ночной ветерок на лице. Не спите, люди славного города! У вас нигде не завалялось флагов? Может быть, трубы? Фанфары? Ну, хотя бы белые платочки? Нет? А жаль… Посмотрите, вот едет тот, у кого тоже когда-то был запланирован подвиг… Прямо вот так, после завтрака. Практически ежедневно… Шины его железного коня не причинят ни малейшего вреда вашим мостовым. Он движется бесшумно, как и подобает тем, кто некогда был героем, но не смог им оставаться.

Заведя коня в стойло, я устраиваюсь на скамейке около дома, чтобы еще раз поразмыслить о только что услышанной истории другого героя, который справился с жизнью… Который вот теперь, окруженный детьми, внуками и друзьями, имеет право на юбилей… Не знаю, почему меня царапает именно эта, в общем-то, довольно типичная для этих мест, история. Наверное, потому, что я так и не смог понять какого-то закона мироздания, где как раз и говорится про жизнь и про тех, кто спешит на помощь…

И мне вновь приходит на ум печальная повесть о мистере Поттере. Она, словно дым от моей сигареты — такая же призрачная, бесплотная. Такая, что ветер легко подхватывает ее и уносит в никуда. Да, в ней говорится о маленьком зеленоглазом мальчишке — победителе Волдеморта, бывшем авроре, бывшем друге, бывшем… впрочем, что бы я ни назвал сейчас, все, что относится к Поттеру, будет «бывшим». Потому что он попросту не справился с тем, чтобы что-то из того, чем он когда-то пытался быть, стало ему впору. Может быть, он слишком легко отступался от своего, да, в глубине души считая, что есть и другие, более достойные люди, которые должны занять его место под солнцем? Наверное, с мистером

Поттером от рождения что-то было не так. У него была любимая — она его бросила, у него были друзья — он решил, что им лучше будет без него, он был влюблен — и не смог простить. А раз он сам не мог ни простить, ни выслушать, мог ли он ожидать, что с ним поступят как-то иначе? А еще он думал, что рядом с тем, кого он любит, для него уж точно не найдется места. Потому что… ну, он же никчемный мальчишка, так, прихоть одного могущественного мага.

И тогда ему показалось, что тот, другой, которого он назвал Юэном, сможет лучше постоять в этой жизни за них обоих. И вместе они решили, что Поттер должен умереть. Вместе у них получалось действовать жестоко и слаженно — с их губ легко слетали заклинания, за которые можно было угодить прямиком по ведомству сэра Энтони, вместе они научились лгать, притворяться и добиваться своего. Вдвоем они даже легко справились с поттеровской сентиментальностью и привязчивостью — им не было жалко тех из его друзей, кого они по тем или иным причинам не пожелали посвятить в свои планы. Поплачут и забудут, решили они. Что ж, надеюсь, Драко, Кейт, Лиз, Тео и сэр Энтони действительно успели забыть меня за этот год и не стали меня оплакивать. Раз я решил, что мне не место в их мире, я тем самым как бы сказал им, что и им нет места в моем.

С одной стороны, мне немного жалко того, с кем я некогда был знаком под именем «Гарри Поттер». Он был неплохой парень, такой любящий, немного бесшабашный, нет, не немного, нет, разумеется, он был совершенно безмозглый, очень уязвимый, до смешного доверчивый — и за все это он заплатил сполна. Он так и не понял, куда деваются герои, когда сказка заканчивается. Он не знал, как по сказочным канонам им положено жить дальше, хотя он честно пробовал, но у него почему-то ничего не вышло. Он женился на принцессе — она оказалась свинаркой, он жаждал новых подвигов, но они были никому не нужны — и его отправили в тюрьму. Он был готов умереть за своих друзей — а вышло так, что у каждого свой путь в жизни, и тебе не дано пройти его за других. Он так и не научился ходить своими путями. А потом, нет, тоже не сразу, но когда он понял, что он обычный человек, а обычному человеку, как это ни смешно, нужна порой опора в жизни, банально, но ему тоже было нужно то, что называют поддержкой, любовью…о, вот тогда-то у него уже ничего и не было. В общем, он так и не узнал, куда деваются герои, и поэтому дал на этот вопрос свой незамысловатый ответ — они умирают. И умер. И Юэну Эвансу пришлось справляться дальше в одиночку.

А еще, наверное, у судьбы во всем, что касается пламенных юных спасителей человечества, неистребимое чувство юмора — мистеру Поттеру она выбрала в спутники не розовощекую златокудрую фею, призванную услаждать его жизнь россыпью радостей. Нет, сейчас я точно знаю — единственный человек в этой жизни, которого я мог бы назвать «моим», был совершенно мне непонятен, непредсказуемо жесток и невероятно нежен, коварен, изменчив. Он любил власть — и в то же время легко отказывался от нее, он одним щелчком пальца выбрасывал меня из своей жизни — и давал другим, совершенно посторонним, гораздо больше того, что они могли себе представить. Совершал глупости из-за меня — и ни разу толком не попытался выяснить, что же на самом деле произошло в мае прошлого года.

Поэтому докуривай, герой, и отправляйся в койку. Потому что завтра в Luna e mare банкет славного семейства Райчичей с множеством перемен блюд и живой музыкой, завтра ты должен одновременно быть во множестве мест, угождать и улыбаться. Подвиги стали тебе неинтересны? Носи подносы, разве не ты сам так упорно готовил себя к жалкой жизни? У тебя нет амбиций? Смотри, не перепутай заказ, Юэн! Завтра в полночь твой день рождения? А тебе не плевать? Надеешься на чудо? На чудо, которого ты не заслужил…