Лев для Валерьянки
Шрифт:
Гайвен был опытным бойцом, слишком опытным. А Кейтсу вела слепая ярость. Когти мантикоры были остры, но Фырмыр, несмотря на возраст, ловко подставлял густую гриву, выжидая момент, чтобы атаковать самому. Пока в воздух летели клочки седой шерсти, комки земли и смятая, вырванная когтями трава.
Старый боец, он понимал, что второго шанса у него не будет. Только в бою пришло осознание ошибки, допущенной в помрачении от ярости. Теперь, лишь вцепившись в горло этой девчонки, он может спасти себе жизнь, а может и повернуть развитие событий в свою пользу.
На миг Гайвену даже показалось,
Торжество оказалось недолгим. Что-то гибкое взметнулось над головой, и глаз пронзило дикой болью.
— Жаль его хвостом, внученька, трави паскуду! — непонятно откуда хрипло каркал смутно знакомый старушечий голос.
Светлогривый окровавленный лев, выпустив горло своей опасной добычи, отпрянул и взревел. Рык перешел в пронзительный визг, тело хищного кота затрясло, выгнуло, а потом он рухнул на землю, пару раз скребанул лапами по траве и затих.
Кейтса лежала на боку, с трудом дыша. Из глаз летающего монстра текли слезы. Одно крыло было неестественно вывернуто, и Валерианне показалось, что это не единственная травма подруги.
Кинувшийся к девушке Берт перекинулся в огромного взъерошенного и очень злого бинтуронга и никого к ней не подпустил. Сунувшемуся было Рсмурсу парень, разозлившийся, что не уберег, чуть руку не откусил. Рявкнул даже на графа, и достучаться до сознания мохнатого верзилы удалось только призрачной бабке.
Послушавшись визжавшую в голос над ухом покойную ведьму, Берт опять стал человеком и под руководством старухи Лодраш аккуратно вправил крыло.
Мантикора только зубами скрипнула и взвыла от рывка, а белый как полотно парень подхватил немаленькую тушу ядовитой крылатой кошки и потащил ее прочь из графского поместья.
Разумеется, далеко уйти Берту не позволили. По приказу графа дорогу ему заступила стража.
— Берт, не дури. — Держащиеся на почтительном расстоянии братья Маерши попытались образумить приятеля, который опять начал стремительно покрываться густой белой шерстью. — Подумай о Кейтсе. Ей уход нужен. Его сиятельство для дочери сейчас лучших целителей организует, а Валерианна вон наверняка тоже останется и присмотрит.
— Конечно, — подала голос Лера, понимая, что великан, похоже по уши влюбленный в двуликую, готов выйти один на один хоть против всех жителей Энермейма и может сгоряча наломать дров. — Я присмотрю, и бабуля Лодраш тоже, а тебе надо зайти к нам домой и рассказать Айло, что произошло. Я поговорю с его сиятельством, чтобы тебя потом пустили сюда, когда вернешься.
— Обещаешь? — Глаза, уже ставшие звериными, внимательно смотрели на девушку.
— Да отпусти уже, дурачок. Обещание не с Леры надо требовать, а с графа, — прошелестел в воздухе слабый голос Кейтсы. Тело мантикоры поплыло, Берта качнуло от изменившегося веса, и он бережно прижал к себе худенькое, запачканное кровью тело двуликой в драном кожаном комбинезоне наемницы.
Маерши, немного посовещавшись, встали перед шагнувшими было к парочке стражниками.
— Эй-эй, капитан. Не спешите. Они никуда не уходят, —
— Сейчас подруга дочери графа быстренько сбегает и уточнит, что делать. Куда отнести девушку и что делать дальше, — вкрадчиво, как умел только он, мурлыкнул Ник.
— Право слово, офицер, я бы на вашем месте присмотрелся к остальным гостям, устремившимся к выходу. — Пьер, блеснув серьгами в ушах, кивнул в сторону группки переговаривающихся мужчин и женщин, которые воровато оглядывались и пытались незаметно скрыться в кустах. — Вряд ли Фырмыр не заручился поддержкой, так что, возможно, имел место заговор.
Капитан явно занервничал, но своих подчиненных моментально отослал к воротам поместья, а пару двуликих отправил в казарму личной охраны графа Нейрандеса за подкреплением.
Сам вояка остался пристально следить за здоровяком, который чуть не похитил внезапно объявившуюся взрослую дочь графа, объявленную наследницей. Рассуждать капитан не любил, но и поспешных выводов тоже делать не стал. Молодежь выглядела адекватной, силой прорваться не пыталась, да и верзила приехал в экипаже его сиятельства вместе с обеими мисель.
Лера поискала глазами графа и увидела его рядом с его невестой, которая пыталась привести в порядок мать. Пантера оказалась моложавой женщиной, гораздо моложе покойного супруга. Черноволосая и красивая яркой, какой-то испанской красотой мейсса Фырмыр сидела на траве и куталась в подобие пледа. Глядя на графа снизу вверх, она отмахивалась от дочери и что-то торопливо говорила льву с мрачной мордой.
Поскольку на терпение ни Берта, ни капитана стражи, оставшегося караулить парня и Кейтсу, Валерианна не надеялась, то, вежливо извинившись, рискнула вклиниться в разговор, тем более что перепуганная грозным молчанием его сиятельства мейсса Фырмыр уже только плакала и просила не трогать дочь.
— Эйела ничего не знала, Мааль! Прошу, не лишай мою девочку всего. Я ведь отпустила Луизу. Молю тебя…
— Простите, э-э-э… ваша милость, вам бы доктора к Кейтсе вызвать и вашему капитану дать более точные указания, а то, если он у Берта ее силой попробует забрать, вы рискуете остаться без капитана.
— Там стража. — Лев повернул к девушке голову. В глазах вельможного двуликого были боль и лед. — Разберутся.
— Так они поскакали заговорщиков вылавливать. Капитан там один, а с Бертом еще Маерши, да и Кейтса, если что, за него порвет вашего вояку на тряпочки и вас точно никогда не простит, — торопливо затараторила девушка, пытаясь хоть как-то исправить ситуацию. — И у вас кровь.
Она не раздумывая шагнула к застывшему статуей хищнику и попыталась прижать платком ранку над его глазом. Лев вздрогнул, рука Леры дернулась, и в траву свалилось до этого намертво впаянное в лоб зверя блестящее колечко.
Ноздри льва затрепетали, и из груди вырвался приглушенный рык.
— Валерианна…
— Ох… — Сидевшая на земле вдова побледнела как полотно. — Валерианна — сердечная трава… Она пела эту песню. Всегда пела. «Я вернусь к тебе в траве сердечной, только узнай меня…» Луиза?