Левиафан
Шрифт:
— Понимаю, — кивнул Мэтью и подумал, что в этой таверне, должно быть, водятся ангелы, ведь он почти видел, как Камилла освобождается от груза прошлого, и вокруг нее начинает роиться свет.
— Хорошо, — проворчал Хадсон, — но что насчет Скараманги и Профессора? Они оба мертвы? И где сейчас зеркало? А книга?
— Оба мертвы. Я бы сказал, что Профессор спас мне жизнь. Что до зеркала… оно разбилось с помощью этого. — Он достал из кармана железное распятие и положил его на стол. — Затем оно упало на камни и исчезло вместе с Профессором и Скарамангой. Я испытал дьявольское наслаждение, разорвав
— Черт! — выплюнул Хадсон.
Он уже рассказал Мэтью их собственную часть истории о том, как они прошли несколько миль от виллы и, измученные жаждой, добрались до ближайшей фермы. Пожилые мужчина и женщина с радостью дали им воды и немного куриного бульона, а также позволили переночевать в амбаре. На следующее утро они отвезли их на повозке в дом доктора Ровиго в Мирано, где Хадсону вправили сломанную руку. Доктору они сказали, что были атакованы бандой разбойников, ограбивших их и измучивших. За это в утешение им подарили целую корзину кукурузы, за что Хадсон и Камилла были очень благодарны. Доктор Ровиго посчитал такое поведение разбойников настоящим оскорблением итальянского гостеприимства.
— А чем вы занимаетесь, сэр? — спросил доктор, обращаясь к Камилле и глядя на крупного мужчину с синяками.
Хадсон замешкался, и Камилла заговорила.
— В Англии он профессиональный боец. Боксер. Здесь мы хотели договориться о его участии в международном состязании, которое состоится в Венеции следующей весной.
— Ого! — воскликнул доктор. — Ну, думаю, к этому моменту ваша рука будет в полном порядке. Обязательно поприсутствую на этому поединке! А какое у вас боевое имя? Такое же у всех борцов есть, да?
Камилла перевела, и Хадсон понял, что ему даже не нужно ничего придумать.
— Миротворец, — ответил он.
— Ничего себе! Полагаю, когда вы бросаете противника на лопатки, вы кричите: «мир!», не так ли?
— Именно так.
— Боже, упаси меня от мира, в котором столько драк.
Хадсон был с ним согласен.
Ровиго привел Миротворца и его даму в таверну в Мирано и представил их толпе горожан, которые очень обрадовались и оживились из-за предстоящего профессионального боя. В конце концов, это была земля гладиаторов. Правый бицепс и кулак Хадсона никогда в жизни не подвергались такому количеству прикосновений. Ходили разговоры о том, чтобы пригласить мэра на бокал вина с почетными гостями, но тот, к удаче Хадсона и Камиллы, не смог прийти. Тем не менее, их чествовали весь день, и это все продолжалось и продолжалось, потому что местные жители хотели послушать о жизни в Англии.
Возвращаетесь в Местре и сядете там на паром до Венеции? О, Миротворец, наш Серджио Бонакотткатеро каждый день проезжает мимо со своей повозкой с сеном! Он садится на этот паром! Мы выйдем на улицу поприветствовать его, а вы и ваша дама сможете поехать с Серджио!
Хадсону и Камилле даже не хотелось покидать это место. Но они решились.
— Нам нужно еще кое-что обсудить, — отважился Мэтью, откусив кусочек восхитительного ростбифа. Слава богу, здесь не было сушеных сардин! — Что мы собираемся сказать Сантьяго и де Кастро?
— Хм… — протянул Хадсон, потерев подбородок.
— Нам придется рассказать об
— Это просто, — кивнул Хадсон. — Мы оказались посреди боевых действий. Андрадо и остальные были убиты. Мне сломали руку, когда один из голландских солдат ударил меня прикладом мушкета. Блэк и Профессор умерли в том же бою… если ты, конечно, уверен, что Фэлл действительно мертв.
— Он был ранен в бок и выпал с огромной высоты прямо на скалы или в воду, — пожал плечами Мэтью. — Я полагаю, что его время в этом мире закончилось, и странно, но… я буду скучать по нему. Во всяком случае, по тому, кем он стал. Пожалуй, это к лучшему.
— Наверное, каждому герою нужен грозный противник. Не волнуйся. Когда уходит один, на его место всегда приходит другой, — кисло усмехнулся Хадсон.
Мэтью предпочел это не комментировать.
Герой? — подумал он. — Нет, я не герой. Я… выживший.
Он не стал сразу говорить Хадсону, что подумывает уйти из агентства Герральд после того, как они с Берри поженятся. Разве будет справедливо по отношению к ней отправляться на такие опасные вылазки?
Хадсон тем временем перешел к другой теме.
— А что насчет Валериани и зеркала?
— Мы не нашли их, — твердо ответила Камилла.
— Тогда за ними, скорее всего, отправят кого-то другого, — предположил Хадсон.
— А это важно? — спросил Мэтью, пожав плечами.
— Нас, скорее всего, будут допрашивать отдельно друг от друга. — Миротворец подцепил вилкой кусок ветчины. — Мы же не хотим, чтобы наша история попахивала тухлой рыбой?
Мэтью кивнул. Он понял, что и от него самого пахнет чем-то подозрительным после возвращения с Левиафана через залив. Они оставили кое-какой багаж на борту «Эстреллы», но все равно подумали поискать магазин с одеждой и купить чистые и свежие вещи.
Застолье продолжалось.
Мэтью заплатил за еду, и вскоре они отправились на поиски магазина, который не закрылся на вечер.
***
Выглядел ли когда-либо корабль, пришвартованный в гавани, так красиво?
Для троицы, бросившей лакированную карету Скарамангов и зашагавшей к причалу с пакетами в руках, красота корабля не представляла никаких сомнений. По правде говоря, Мэтью был готов даже спать в неудобном гамаке под палубой, хоть и боялся, что в этой обстановке оживут его кошмары.
Он долго не мог уснуть даже при свете лампы, хотя Хадсон и находился рядом, как миротворец, нашедший собственный покой. В сознании Мэтью рождались тревожные образы существ, которых невозможно было ни вообразить, ни описать. Они бурлили в темном стекле, как отвратительные ингредиенты нечестивого варева. Проснувшись в поту, Мэтью обнаружил себя в объятиях «Эстреллы» и с огромной благодарностью подумал: «Я в безопасности. Я выжил».
Его следующая мысль утешила его еще больше.
Завтра утром, когда этот корабль покинет гавань, каждая морская миля будет приближать меня к Альгеро. А после Альгеро я вернусь… к Берри.