Левиафан

МакКаммон Роберт Рик

— Им нужен Бразио Валериани и зеркало. И они хотят, чтобы я его нашел.

Фэлл пока молчал, но уже после этих нескольких слов его тело напряглось, улыбка увяла, глаза потемнели, и что-то, похожее на тень, постучалось в его душу и сгустилось в ней.

— Я говорю об испанцах. Сантьяго и вице-короле де Кастро. Полагаю, это указ некоего высокопоставленного лица. Книга привлекла внимание той женщины, которую вы видели. Ее зовут Камилла Эспазиель, и она…

Мог ли он вообще говорить о ее профессии, если это можно так назвать? Это же, в конце концов, настоящее безумие. Видит бог, это было непросто.

— … она охотница на ведьм, — закончил он.

Профессор

рассмеялся, и это был ужасный, глухой звук, в котором не было веселья. Мэтью едва не отшатнулся, почувствовав, что внутри него что-то сжалось.

— Охотница на ведьм, — повторил Фэлл, почти как проклятие. — Она приехала посмотреть, как повесят Блэка?

— Блэк тоже поедет, — сказал Мэтью. Он сразу пожалел о сказанном, но понял, что Фэлл все равно рано или поздно узнал бы. — Я также позвал Хадсона.

— Ох… — Фэлл кивнул. Его янтарные глаза потемнели и сделались почти безжизненными. — А испанцы думают, что могут контролировать все, что происходит, верно?

— Я полагаю, что дело не только в этом. Они хотят, чтобы Блэк убрался с острова.

— Зная тебя, полагаю, они предоставили тебе выбор. Так почему ты согласился?

— У меня был выбор. И я решил согласиться, потому что Сантьяго и де Кастро поклялись взамен позволить мне вернуться домой. Они сказали, что, если я соглашусь, каждый англичанин, который захочет вернуться домой, будет передан на попечение итальянцев. Между Англией и Италией нет вражды. Мне дадут достаточно денег, чтобы нанять корабль. И вы прекрасно знаете, почему мне нужно как можно скорее вернуться в Нью-Йорк. Если бы я отказался… кто знает, сколько мне пришлось бы здесь пробыть. И Хадсону тоже. Ему нужна цель, чтобы выбраться из своей меланхолии. Она убьет его, если его не вытащить. И, если меня здесь не будет, он тоже умрет. Вот, почему я согласился.

Какое-то время Профессор молча смотрел на свою акварель с изображением морской раковины, словно видел в ее изгибах и завихрениях узор будущего.

— Я думал, что все кончено, — сокрушенно сказал он. — Я думал, что все это превратится в странную фантазию и канет в забытье. Но, видимо, кому-то высокопоставленному приспичило выяснить, действительно ли зеркало может то, что оно может, и использовать его в своих целях. — Он склонил голову набок. — Как думаешь, я переборщил с синим на этой картине? Мне кажется, что да. Нужно это исправить. Завтра. А сейчас… уже поздно, не так ли?

— Да.

— Когда ты уезжаешь?

— Через пять дней.

— Думаешь, Хадсону это будет под силу?

— Я сделаю все возможное для этого.

— Тогда перед тобой стоит нелегкая задача. — Фэлл снова изучил картину. — Да, слишком много синего, — сказал он. — В реальности его было не так много, мне просто нравится этот цвет. Он успокаивает мою душу. — Профессор холодно улыбнулся Мэтью. — Спокойной тебе ночи. И… спасибо, что сказал мне.

Мэтью встал. Прежде чем покинуть камеру Фэлла, он снова повернулся к нему. Старик сидел, не шевелясь.

— Мне жаль, — тихо пробормотал Мэтью. — Я тоже хотел, чтобы весь этот кошмар канул в забытье навсегда.

— Но этого не случилось, — ответил Фэлл, не отрывая взгляда от своей картины. — Такова уж реальность.

— Пожалуй, что да.

— Ты сделал разумный выбор. Ты всегда был… разумным молодым человеком. На твоем месте я поступил бы так же. Приятных снов.

— Спасибо, сэр, — сказал Мэтью и оставил Профессора наедине с его мыслями о том, стоит ли использовать еще синей краски, чтобы смягчить острые грани реальности.

В

своей маленькой и уютной камере на втором этаже Мэтью надел длинную ночную сорочку в красную клетку, лег на койку при свете лампы и стал ждать, чтобы сон — добрый или кошмарный — снизошел до него. В его голове кружился ураган мыслей. Каждый раз, когда он пытался найти ответ на один вопрос, его внимание привлекал другой.

Стоит ли ему прилагать усилия, чтобы найти Бразио Валериани и зеркало? Или лучше водить группу по бессмысленным кругам, когда они доберутся до Венеции? Может, рано или поздно охотница на ведьм прекратит поиски? В таком случае, лучше раньше, чем позже. Значило ли это, что Мэтью хоть на секунду позволил себе поверить в нечестивую силу зеркала? Зачем оно Блэку? Какую роль во всем этом сыграет охотница на ведьм? Действительно ли испанцы хотят запечатать зеркало в хранилище? А Хадсон… Способна ли эта поездка выдернуть его из затянувшегося упадка? Что ж, замечания Камиллы Эспазиель по поводу его неопрятности хотя бы вынудили его побриться и принять ванну. Это уже можно было счесть хорошим знаком. Возможно, огонь в его душе и угас, но очаг все еще горяч.

А что дальше?..

Пять дней до поездки, затем десять дней на борту в компании Кардинала Блэка. Пусть Мэтью и был благодарен Блэку за то, что тот помог ему сбежать с Голгофы на маленькой лодке, он все равно планировал сделать все, чтобы этого монстра повесили по возвращении в Лондон. А дальше в Нью-Йорке его ждала Берри. Она до сих пор ждет. Все ждет и ждет… а Эштон МакКеггерс, вероятно, кружит вокруг ее дома, время от времени заходит на приятную беседу и не перестает предполагать, что бедного Мэтью, должно быть, давно нет в живых. Наверняка, бедняга-Мэтью погиб в кораблекрушении или же его жизнь унесла другая досадная случайность. Дорогая Берри, вы же прекрасно знаете, что у этого молодого человека есть склонность угождать в нехорошие истории. Рано или поздно одна из них должна была стоить ему жизни…

Мэтью потряс головой, прогоняя морок. Конечно же, МакКеггерс не стал бы внушать такое Берри — он не зашел бы так далеко. Конечно же нет. Или…

Мэтью сел. Черт возьми, нужно было вернуться домой, а единственный путь туда лежал через Венецию! Но неужели он действительно собирался отыскать Бразио Валериани и зеркало? Это был главный вопрос.

Мэтью встал с койки, надел ботинки и вышел из комнаты с лампой в руке. Кресло Профессора Фэлла на крепостной стене куда лучше подходило для ночных размышлений. Ночь стояла теплая, поэтому стоило прогуляться. Он поднялся по ближайшей лестнице, миновал третий этаж и вышел на самую высокую часть тюрьмы, где под звездным небом и сияющей полной луной нашел кресло и устроился в нем, глядя вниз на спящий город.

Если бы он так отчаянно не спешил покинуть этот остров и вернуться к Берри, то подумал бы, что это одно из самых красивых мест, которые он когда-либо видел. Несколько факелов мерцали в гавани, где высокие мачтовые корабли, богато украшенные в испанском стиле, мягко покачивались на волнах, накатывавших на гавань. Лунный свет серебрился на воде. Чуть дальше небольшие полосы голубого свечения указывали на движение косяков рыб, которых Профессор наверняка смог бы легко определить. Время от времени Мэтью видел в окнах домов лампы или свечи, а также движущийся фонарь с красными линзами, который нес один из городских сторожей, совершавший обход. Легкий ветерок доносил до него ароматы апельсиновых рощ и кедра, и казалось, что в мире царит покой.